— Иными словами, её будут считать за подстилку для богатых и титулованных, — ядовито парировала я, — нужна ли моей маменьке такая слава, Елизар?!

— Ей определённо нужны деньги. Без денег её красота долго не протянет, так что…

Это прозвучало настолько мерзко, что я вскочила:

— Остановите карету! Я больше не желаю!..

Елизар с силой дёрнул меня, вынуждая упасть на сидение. Удивлённому кучеру он велел ехать дальше:

— Чего вы творите?! Это опасно!

— Чего я творю?! Вы назвали мою мать шлюхой! А может… — я широко распахнула глаза от осознания и вцепилась в его пиджак. — Может, вы и меня пригласили для развлечения?! Я тоже сойду для будущей "перепродажи", да, Елизар?!

— Прекратите! — язычник отцепил мои руки от пиджака, но не отпустил. — Вы мне нравитесь!..

И внезапно он меня поцеловал. Резко, с напором, сминая попытку сопротивления. Впрочем, не то, чтобы я мешала ему — я просто опешила от такой наглости! Его губы были приятными, а дыхание согревало… В другой ситуации я бы сломалась и позволила, но после грязных слов — не смогла. К счастью, Елизар понял.

— Я не хотел вас обидеть, — с досадой произнёс он, целуя меня в висок, — Ксения, я делаю выводы из того, что вижу. Мне известно, что люди думают о языческой невесте, но Павел согласился на брак племянницы с язычником. Скорее всего, вы много лет находитесь на его иждевении. Ваша мать — красивая, ухоженная женщина, и вряд ли Павел мог бы её обеспечить. Значит, в её окружении есть состоятельные мужчин, но я вовсе не считаю это зазорным.

— Мы работаем, Елизар, — бросила ему в лицо, — мой отец после смерти оставил большие долги, а дед проигрался в карты. Всё имущество Сириновых ушло на погашение ссуды. У дяди остался особняк, а нам он выкупил усадьбу в Ладанье — очень дёшево, поскольку старый владелец, получив наследство, старался побыстрее продать "эту рухлядь". Дядя добился аудиенции у императора, чтобы наши долги перевели в императорский банк, без диких процентов и тёмных личностей. К небывалой удаче, его историю услышала великая княгиня Косса. У княгини есть особый фонд для женщин и детей… в сложном положении. Обычно она помогла только язычницам, но взяла шефство и над нами, — я устало перевела дух. Но Елизар внимательно слушал, и я продолжила. — Часть ссуды погашал фонд. Кроме того, маменьке ежемесячно, до моих шестнадцати лет, приходили небольшие суммы на платья и игрушки. Княгиня буквально спасла нас. За моё обучение в школе заплатил дядя, а на еду и булавки я со школы зарабатываю сама. Маменька же занимается с детьми богатого купца, ещё в аптеке помогает. Её цветущая красота — знания о всяких кремах, притирках и травах. Ну и наследственность.

Когда пауза затянулась, я вздохнула:

— Наверное, нам стоило сразу рассказать, а не строить из себя приличную графскую семью.

— Извини, — княжич обнял меня за плечи, но я не приняла ласку, отстранилась, — я действительно ошибся. Вроде нашёл все детали, а сложил неправильно. Ты… простите, вы тоже гувернантка?

Я не хотела переходить на "ты", несмотря на намёки, но сердце требовало дать Елизару шанс. В конце концов, он из столицы, а в столице свои порядки. Для красивой вдовы средних лет иметь любовника — нормально. Просто я росла слишком наивной, а маменька не посвещала меня в "прозу жизни".

— Я работала в женском пансионе, — ответила полуправду, — вы можете называть меня Сеной, Елизар. Но не смейте оскорблять маменьку.

— Я учту, Сена, — пообещал он с серьёзным видом.

Прогулка, которая началась столь паршиво, уже заранее меня не радовала. Однако место, которое выбрал Елизар, было поистине сказочным!.. Неторопливая свинцовая река, петляющая вдоль каменных плит, разномастные мосты, выбеленные беседки под сенью ив и цветущая сирень. Парк Семи Мостов — любимый, по слухам, парк матушки-императрицы. Первым делом Елизар привёл меня на известную аллею чёрной и белой сирени. Воистину садоводы в Руссе сотворили нечто невероятное!

Но больше, чем сирень, меня поразил сам Елизар. Он держался со мной тепло, мягко, не заискивал и не демонстрировал характер. Пока мы бродили по парку, он развлекал меня историями из студенческой жизни. Незаметно я втянулась, забросала его вопросами. Как оказалось, Елизар закончил академию Северных Княжеств — академию язычников. Это место вызывало у меня немалый интерес, но в Ладанье не было книг про языческий оплот. Про академию везде писали скупо. Разумеется, в бывшего студента той самой академии я вцепилась клещами — пока мысленно.

— …Весь в грязи, а рядом Темногорский веселился…

— Кто?! — невольно вырвалось у меня. Боже Великий, это похоже на шизофрению! А что дальше?! Он мне в кошмаре явится?!

Елизар покосился на меня с явным сомнением, однако пояснил:

— Алексей Темногорский, мы учились в одной группе. Неужели ты слышала про него?.. Конечно, про Эш-Арен писали все газеты, но ты была ещё девчонкой…

Эш-Арен! Снова Эш-Арен!

— Что за Эш-Аренский инцидент? — спросила я в лоб, вспомнив вчерашний разговор с Темногорским. Погрузившись в свои думы, я едва не упустила реакцию Елизара — а меж тем Верданского знатно перекосило!

— Сена, давай не будем…

— Почему? — искренне изумилась я. — Ты тоже связан с этим Эш-Ареном? Ты был там?

Впервые его глаза ярко сверкнули, но не бирюзовым, как у князя Снежана. Голубую радужку на миг закрыл алый отблеск. Я даже заморгала от неожиданности.

— Нет, Сена, — отчеканил он с непроницаемым лицом, — меня там не было. В тот год империя сильно повздорила с хорасанским посольством. Я не разбираюсь в политике, но видимо, они обозлились, с-с-с… собачьи дети. Были подкуплены два наставника академии, кроме того, в хорасанской пограничной тюрьме сидели отступники, посвящённые Маре. Их завербовали, пообещав свободу за некую помощь. На предпоследнем курсе у нашего факультета проходит традиционная практика в пограничном некрополе — марочники некрополя отдыхают, студенты тренируются. Три кафедры боевиков, около пятидесяти человек и четыре наставника, — его голос с каждой фразой становился всё тише. Под конец Елизар почти шептал.

— За день до студентов, когда марочники-рабочие ушли, хорасаны зарезали на некрополе тринадцать детей. Это фактически был ритуал для призыва нечисти. Затем отступники подняли