Шатра Кабанихи — нету! — Захар ткнул пальцем.

Я посмотрел. Знал, что градоначальник Абрамов давно обещает вымостить рыночную площадь камнем, но всё как-то руки не доходят. И пока под ногами — просто утоптанная земля. На этой земле, доведенной солнцем и людскими ногами до состояния гранита, я отчётливо увидел круг — более тёмный, чем остальная поверхность. Большой, метра три в диаметре.

— Вот тут стоял шатёр, — озадаченно пробормотал Захар. — Всегда! Всю жизнь стоял! Тётенька, — он метнулся к ближайшей торговке. — Скажи, куда шатёр Кабанихин делся?

Тётка перекрестилась. Понизив голос, проговорила:

— Сила нечистая на Кабаниху напала. Говорят, в парня молодого, что к ней приходил, бес вселился. И умертвил Кабаниху. Люди, что рядом были, слыхали, как из шатра страшный крик раздался, нечеловеческий. Бросились к шатру, а оттуда парень выскочил — и бежать. Люди зашли, а Кабаниха внутри мёртвая лежит. Язык вывалился, синий весь. Глаза навыкате… Страсть господня. — Тётка снова перекрестилась.

— И куда этот парень побежал? — спросил я.

Торговка всплеснула руками.

— А кто ж его знает? Тут уже и стража городская ходила, тоже спрашивали. А никто ничего и не видел. Куда-то вон туда дунул — и след простыл.

Я посмотрел туда, куда махнула рукой тётка. В той стороне было… Да много чего там было. В том числе — трактир Фёдора. Парень мог тридцать раз направление сменить, так что пока никаких полезных сведений мы не получили.

— Идём, — сказал я Захару, и мы свалили с площади.

— Куда идём-то?

— А кто тут у нас над городской стражей начальствует?

— Господин Овчинников.

— Ну, вот к нему и пойдём. Веди.

— А зачем?

— Затем, что если стража этим делом занималась, то, может, чего-то нашли. Вот и пообщаемся. В их же интересах сотрудничать. Если Ванятка наш действительно в тварь превратился, то простому человеку к нему лезть — себе дороже. Это наша работа, охотников.

Захар, осознав смысл жизни, уверенно повёл меня к цели. Но дойти мы не успели. По пути случился трактир. А снаружи случился Фёдор — стоял, уперев руки в бока, и костерил работников на стройплощадке.

Увидев меня, однако, сразу сменил гнев на милость и заулыбался:

— А, Владимир Всеволодович! А я вот как раз этих бездельников матерю — они ж Знак-то ваш затоптали!

И зыркнул на растерявшихся работников так, будто хотел сказать: «Вот батька-то вам сейчас устроит, не то что я!»

— Ну и правильно сделали.

— Как так? — вытаращил глаза Фёдор.

— А так. Если уж ты этот Знак срисовать умудрился, то и кому не надо — запросто заметят. Надо осторожность блюсти, вот. Работайте, мужики! Нормально всё.

Фёдор что-то проворчал, но долго расстраиваться не стал. Пригласил зайти покушать, но мы отказались.

— Дела у нас, Фёдор, — сказал я. — Ты лучше вот чего нам обнародуй. Есть некий Ванька, который недавно гадалку Кабаниху завалил при загадочных обстоятельствах, а потом сбежал. Знаешь чего про это дело?

— Слыхал, — тут же кивнул Фёдор. — Ванька там или не Ванька — не знаю, а лиходей какой-то был.

— Мы к Овчинникову идём, поспрашивать насчёт этого дела.

— И не ходите даже, не тратьте время.

— Чего так?

— Да не знают они ничего. Надо им больно — подумаешь, гадалку какую-то прибили. Даже искать никто не будет.

— Так вроде же спрашивали они. Там, на площади, — вмешался в разговор Захар.

— Поспрошали, потому как самим интересно было, — поморщился Фёдор. — Да только кто ж им чего скажет? А вот вы, ежели всерьёз интересуетесь, то я поскажу, кому вопрос задать.

Я подался ближе к Фёдору.

— Внимательно слушаю.

* * *

От Захара я узнал, что этот район города неофициально называется Бесов угол. Те самые трущобы, куда я пришёл неделю назад, разыскивая торговца амулетами. Ну, в каждом городе, наверное, есть такой район, куда лучше не заходить, если дороги кошелёк и жизнь. Вот и Поречье ничем не отличалось.

Бедностью и безысходностью тут был буквально пропитан воздух. Но запах опасности ощущался сильнее всех остальных. Казалось, из каждого окна в тебя целятся из пистолета. Впрочем, я бы скорее опасался ножа, поэтому внимательно следил, чтобы никто не притирался близко. И Доспехи накинул — на всякий пожарный.

— Не трясись. Плечи расправь, — приказал Захару. — Ты охотник, а не хвост собачий. Как ты сюда раньше-то один ходил?

— Раньше с меня взять было нечего. А теперь, вона — и меч, и одежа справная.

Выбившись в охотники, Захар успел обновить гардероб. Обзавёлся и новым кафтаном, и сапогами, и даже как будто мешочки для амулетов стали выглядеть по-другому.

— Им-то это не объяснишь, когда окружать начнут — что я охотник.

— Ничего. Сами не догадаются — я объясню.

Спиной я чувствовал, как из всех щелей выползают они. Ребята, от которых посторонним не укрыться. Казалось, что взгляды, ощупывающие нас с Захаром, уже подсчитали и количество костей в мешках, и количество монет в кошельках. А уж в том, что наши мечи легко найдут покупателей, я даже не сомневался.

— Заблудились, парни?

К нам вразвалочку приблизился сопляк лет двенадцати. Босой, в какой-то бесформенной шапке и безразмерной, не по росту, рубахе. Втянул сопли и смачно харкнул в сторону.

— Человека одного ищем, — сказал я, остановившись. — Поможешь найти — не обижу.

— Чё за человек?

— Емельян Пуговица. Знаешь такого?

Пацан фыркнул.

— Я всех знаю. Пошли, отведу.

Глава 15

Мы пошли. Немедленно свернули в какую-то узкую и стрёмную подворотню, благоухающую нифига не розами.

— Не нравится мне это, — прошептал Захар.

Он замыкал шествие — здесь идти приходилось гуськом.

— Никому не нравится, — вздохнул я. — Но дела делать как-то надо.

В подворотне ничего такого не случилось. Следуя за проводником, мы проскользнули ещё несколькими тайными тропами, после чего он остановился.

— Рассчитаться бы, господа хорошие.

— Чего-то я Емельяна не вижу, — покачал я головой.

— Дак, ты его увидишь — я тебя больше не увижу. Гони монету, рядом уже.

Я вынул из кармана мелкую монету. Когда пацан за ней потянулся, отодвинул руку.

— Чё ты, а? — набычился тот.

— Перчатку видишь?

— Ну.

— Ствол гну. Знаешь, что это означает?

— Перчатку надеть —