вы оставили девочку с фактически малознакомым мужчиной, говорит совсем не в вашу пользу. Я же волнуюсь, как вы не понимаете?

— Я все отлично понимаю, — теперь моим голосом можно замораживать продукты, а в номере ощутимо похолодало. — Но то что вы озвучили, вас совершенно не касается. Мария, вы уволены. Расчет и свободу получите, как только я вернусь. Всего доброго, — и нажала на сброс, не желая слушать возражения и оправдания.

От бешенства и злобы меня буквально колотило. И стоит ли говорить, что именно в таком состоянии я и набрала номер Александра.

— Ты что творишь? — зашипела я в трубку, стоило только услышать мужской голос.

— Ммм, ем? — с вопросительно-насмешливой интонацией спросил мой собеседник.

— Что значит ем? Где мой ребенок?

— Наш ребенок, рядом со мной, ест мороженое и болтает ногами, так как у нас большой перерыв между лекциями, — обстоятельно ответил мужчина.

Я устало выдохнула вновь опускаясь на кровать. С ним невозможно ругаться. Чем взвинченней я становлюсь, тем спокойнее и насмешливее реагирует он. Его ирония с одной стороны выводит из себя, с другой — остужает голову и на многое заставляет посмотреть с другой стороны.

— Скажи, а ты не мог нормально поговорить с няней? Зачем довел ее до истерики?

— Вика, ты меня, конечно, прости, но твоя няня сама виновата. Для того чтобы мне полоскали мозг, я выбрал себе женщину и это теперь позволено только тебе. Терпеть приказы какой-то левой мадам я не намерен. Кроме того, не знаю как у тебя это получалось, но я просто не могу оставить своего ребенка с человеком, которому не только не доверяю, но и испытываю сильную неприязнь. Я понятно изложил свою позицию?

— Вполне, — выдавила я. — То есть ты пока намерен везде ее с собой брать?

— А что такого-то? — неподдельно удивляется этот му…жчина.

— Знаешь, Александр, — я откидываюсь спиной на кровать и предельно внимательно изучаю потолок, не видя его впрочем, — как оказалось профессия артефактора весьма опасная штука. А уж если этот артефактор имеет в данном деле монополию практически промышленных масштабов, то дело опаснее вдвойне. По документам моя дочь — не моя дочь.

— Как это? — растерялся Александр.

— А вот так, — хмыкнула я. — Я никогда не рожала девочку Вронскую Лилию Олеговну. По моей просьбе, все документы на мою дочь были уничтожены и упоминание о ней стерто отовсюду. У меня дома лежат копии. И при желании все можно восстановить, но никто, никто, кроме Ильи и домашних не знает о том, что моя дочь существует. Я хотела обезопасить ее. Если ты посмотришь на ее шею, то увидишь амулет, который включается, когда она выходит из дома. Мощнейший полог отвлечения, который я отключила, чтобы не вызывать у тебя вопросов.

— Вика, — он говорил мягко, как с тяжело больным человеком, — теперь тебе не нужны такие меры безопасности. Поверь, я сумею защитить вас.

— Ты слишком самоуверен, — тихо произнесла я. — От магии и прямого удара, ты можешь защитить. Но машину моих родителей подорвали на мосту. Обычное не магическое средство — унизительная смерть для мага — умереть от рук обычного человека. От этого ты способен защитить?

— Не знаю, — он тоже понизил голос, — но я буду стараться. Не могу вас потерять. А ты затеяла слишком опасную игру с советом, так что моя помощь тебе точно пригодится.

— Илья рассказал? — улыбнулась я.

— Давай поговорим об этом дома, — попросил он. — Просто помни, что я тебя люблю.

Я промолчала. Не могу пока ответить тем же. Неуверенна, не знаю, что чувствую.

— И Вика, — снова произнес он, не дождавшись от меня никаких слов, — там в аэропорту Лилия что-то видела.

— Что? — тут же напряглась я, подскакивая на кровати.

— Она не сказала конкретно, — медленно, словно не уверен — стоило ли мне вообще говорить, — она лишь сказала, что у тебя все будет хорошо. Так что не нервничай там.

— Ты что-то недоговариваешь, — подозрительно прищурилась я, крепче сжимая телефонный аппарат. — Колись давай.

— Я же говорю, что она не сказала ничего конкретного. Только то, что у тебя все будет хорошо, — его голос звучал убедительно, слишком убедительно и невинно, а потому для меня еще более подозрительно.

— Дай мне поговорить с дочкой, — сказала я.

Увы, но и дочь оказалась той еще партизанкой. О том, что она видела, мне не было сказано ни слова. Зато она старательно делилась впечатлениями от насыщенного событиями дня. Восхищалась моей альма-матер и тараторила без остановки, поднимая мое настроение и заряжая меня позитивом. Радость дочки брызгами сыпала из динамиков, обдавая меня теплом и развеивая все подозрения. Улыбка появилась на моем лице и, когда разговор закончился, я уже с предвкушением смотрела в завтрашний день.

Глава 13

Бодрая улыбка китайского водителя значительно приподняла мое рухнувшее, после разговора с Альбертом, настроение. Мой управляющий был категорически против того, чтобы я ехала в логово страшного олигарха. Но мне на категоричность управляющего было откровенно плевать, равно как и на сжатые с гневе челюсти и кулаки. От его сопровождения пришлось категорически отказаться, и я еще долго невольно оглядывалась в машине, ожидая погони от неугомонного подчиненного.

Сучжоу — красивый город, со своей загадкой и прелестью. Из окна машины можно бесконечно наблюдать за течением вод, цветением садов и неспешно гуляющей молодежью. Если бы у меня было больше времени, я бы и сама с удовольствием прогулялась по многочисленным мостам, попросила бы господина Чжао провести мне экскурсию на фабрику по производству шелка и, конечно, могла бы бродить бесконечно долго между цветущих деревьев.

Но увы, время ограничено и мне было почти жаль, когда машина остановилась рядом с воротами, за которыми скрывался огромный сад с традиционным особняком, выполненным в китайском стиле. Господин Чжао лично вышел встречать меня у самой машины, чем невольно заставил напрячься. Просто такое уважение от старого мафиози — это нонсенс. Нет, как радушный хозяин, он мог бы встретить меня на пороге дома, но самостоятельно открывать мне дверь машины и подавать руку… слишком странно… слишком по-европейски старомодно. Отдает традиционным лондонским стилем, что совсем не свойственно вредному китайцу.

— Виктория, — улыбнулся он своей невозможной улыбкой, — я рад, что вы приняли мое приглашение и посетили мой дом.

Вы когда-нибудь видели как улыбаются китайцы? Не шалопайскую улыбку современной молодежи, а вот эту улыбку человека, который прожил долгую жизнь, видел в ней слишком многое, исполненную мудрости, внутренней гармонии и пропитанную ароматом загадки. Мимо этой улыбки невозможно пройти и на нее невозможно не ответить.

— Господин Чжао, — улыбнулась я в ответ, слегка поклонилась, отдавая дань