Я пыталась осознать, понять, осмыслить. И не могла… поданная китайцем информация не укладывалась в моей голове. Одно я знала точно: этот человек способен дать ответ на многие мои вопросы. А может даже и на все.

— Но с чего вы решили, что я вновь собираюсь выйти замуж? — выдохнула я.

— Брак, заключенный с помощью магии перед ликом богов смывает все магические печати и расторгает предыдущие клятвы, — с намеком произнес он.

— Ну и что? — я не понимала, не могла. Мыслей в голове было слишком много. Они толкались, пихались и отказывались выходить по очереди.

— Ты поймешь, — непреклонно произнес китаец отказываясь давать мне по этому поводу пояснения.

Выдохнув, кивнула, принимая правила его ответов. В груди росло какое-то непонятное предчувствие, которое мешало здраво мыслить итак ошарашенному мозгу.

— И да, я очень хочу познакомиться с правнучкой, — очередной лукавый взгляд и я опять поперхнулась, — просто жажду посмотреть на истинного оракула, — с предвкушением произнес он, выбивая из меня очередную порцию воздуха.

Да что же это такое? Куда девалось мое хваленое хладнокровие, почему последнее время оно мне отказывает.

— Ты просто оттаиваешь, — спокойно произнес господин Чжао, внимательно глядя на меня. — И это хорошо. Тебе вновь придется учиться чувствовать, постигать каково это. Разве это не здорово? Может не вовремя, но чувства вернуться, а ледяная магия останется уже навсегда. Чудесно, правда?

— Откуда вы знаете..?

— Оу, я не умею читать мысли, если ты об этом. Это просто опыт. Мне столько лет, что и помыслить страшно.

— Нет, — покачала я головой, с неудовольствием отмечая свой охрипший голос — от ужаса не иначе. — Я спрашиваю про дочь.

— Ах это, — покивал головой старик с крепким и нестарческим телом. А я с трудом удержалась от того, чтобы не потрясти его за шею, — я провидец. Вижу в водах будущее. Несколько размыто и недалеко, но все же вижу. Четко вижу прошлое, но редко смогу смотреть в настоящее других людей. Впрочем это и не важно. Главное, что я хочу услышать теперь твои ответы, ибо время не бесконечно и тебе надо торопиться.

— Куда? — растерянно спросила я.

— Ты потом поймешь. Не волнуйся, ты успеешь. А теперь скажи: ты согласна стать частью моей семьи? Принять покровительство моих предков?

— Но если вы намерены принять в род Александра, то почему вы задаете этот вопрос мне?

— Александр достойный муж, смелый и великий воин. Таким будет гордиться любой род, но в первую очередь мне важна ты и твоя дочь. В вас я чувствую то же духовное родство, которое связывало меня с Вячеславом.

Я чертыхнулась про себя в очередной раз за последние двадцать минут подумав о том, что как-то сильно быстро моя дочь обрастает новыми родственниками.

— Тогда почему вы не предложили мне это сразу, зачем так сложно — через мужа?

— Потому что после свадьбы жена переходит в род мужа, — терпеливо объяснил китаец прописную истину и, кажется, с трудом удержался от того, чтобы не отвесить мне подзатыльник крепкой рукой для улучшения соображалки.

— Вы сказали, что у моего отца был враг, — сумела вынуть из себя очередной вопрос. — Это он убил моих родителей и Олега?

— Это он организовал убийство твоих родных, — поправил меня старый китаец, но я отмахнулась — это всего лишь детали.

— Я могу узнать, кто это? — мой голос звучит холодно, но я чувствую как внутри меня раскручивается упругая пружина ярости и предвкушения. Я долго ждала, искала. Не верила, что это конкуренты, сомневалась… и выходит не напрасно.

Господин Чжао кидает на меня долгий, изучающий и не понятный мне взгляд, но все же кивает.

— Я лучше покажу тебе, — произносит он. — Перед тем, как ты меня покинешь.

— А вы говорили об этом отцу?

— Конечно говорил, — кивает китаец. — Но он мне не поверил. Не верил в то, что кто-то может ненавидеть его настолько, чтобы пожелать смерти не только ему, но и всей его семье. Клан Князевых перестал существовать год назад. Мне жаль тебе это говорить, но семьи, которую ты и не видела никогда, больше не существует.

— Неужели можно настолько ненавидеть? — пораженно выдохнула я. — Настолько, чтобы уничтожить целый клан?

— И даже настолько, чтобы уничтожить целый город, в котором жил ненавистный человек. Уничтожить его дочь и внучку, а затем погубить и дело всей его жизни. Предать забвению даже память о нем, — тихо произнес старик, глядя мне в глаза.

Мы в очередной раз замерли на дорожке. Он наверняка боролся с воспоминаниями, а я вновь ощутила это ноющее чувство беспокойства в груди, которое усиливалось, но понять, к чему оно относится, по-прежнему не могла.

— Послушай, Вика, — взяв меня за плечи, впервые он назвал меня так… лично, — тебя ждет еще много испытаний. Еще через многое предстоит пройти и шагнуть через себя. Я хочу, чтобы ты знала, что где-то, за много-много километров от тебя, есть человек, который в тебя верит, который знает, что тебе все по плечу.

— А так ли это? — тихо спросила я, опуская глаза и, чувствуя, как впервые я не стесняюсь своих слез перед посторонним человеком.

— Даже не сомневайся, — хмыкнул господин Чжао, отпуская мои плечи и окидывая меня проницательным взглядом. — Ты истинная дочь своего отца: хитрая, добрая, умная. Но ты жестче, чем он, еще упрямее. Как ни странно это признавать, ты сильнее, жизнь закалила тебя и создала практически совершенное оружие. Совершеннее только твой будущий супруг.

— Вы так уверены, что я все же выйду замуж? — хмыкнула я стирая влагу-предательницу со своих щек.

— Абсолютно, — уверенно заявил китаец. — Однажды тебе придется открыть свои чувства, пройти через посланные испытания, доказать, что ты достойна этой любви, главное не отступи. Впрочем, — он довольно ухмыльнулся, — отступить тебе не позволит моя правнучка.

А я закатила глаза, не готовая слушать дифирамбы моей дочери еще и от этого человека. Мы вновь пошли по дорожке, углубляясь в сад, пока не дошли до каменной чаши, которая размерами напоминала детский надувной бассейн. Снизу чашу обвивал огромный дракон, который являлся одновременно опорой для нее.

Мы вплотную подошли к необычной чаше, как меня вновь ударило в грудь чувство неотвратимой беды. Оно было настолько сильным, что я невольно оперлась о край чаши.

— Похоже времени еще меньше, — послышался взволнованный голос китайца.

— Что происходит? — выдохнула я, чувствуя как мои внутренности скручивает в непонятной тревоге. Появилось желание куда-то бежать. Защищать?… Я широко открываю глаза, пронзенная внезапным пониманием — дома беда. Руки задрожали.

— Успокойся, — хладнокровно сказал старик, — время еще есть. Посмотришь в чашу, я открою тебе