Я прижала баночку к груди.

– Саммер, я даже не могу выразить, как много это для меня значит!

– Простите, что не показала вам эту комнату раньше.

– Лучше поздно, чем никогда, – заявила я, ставя баночку на место. – Наверное, нам пора, а то скоро придут Лук и Джина.

Сегодня же вечером я вернусь и наконец-то испеку пироги «Черный дрозд» так же, как бабушка.

Саммер быстро объяснила мне, как открывать и закрывать потайную дверь, и мы заранее договорились, что она за дополнительную плату поможет мне со сбором и переработкой шелковиц.

Я отрезала Саммер кусок пирога, когда в кафе вошли Лук и Джина.

– Саммер! Я тебя уже сто лет не видел. Где ты пропадала? – полюбопытствовал Лук.

Он сдернул с вешалки фартук и надел его через голову. При этом пряди волос слегка сдвинулись, приоткрыв левое ухо, и я заметила на нем небольшой шрам.

– Нигде я не пропадала, – отворачиваясь, пробормотала девушка.

Я упаковала кусок пирога в коробку, удивляясь странной реакции Саммер.

Джина склонила голову набок.

– Это же не из-за Натали, правда? – Ее мелодичный голос прозвучал еще ласковее и напевнее.

Саммер взглянула на дверь.

– Мне нужно идти…

– Ох, милочка, Натали – это просто Натали. Дай ей шанс.

– Не понимаю… – Я протянула Саммер коробку. – Тебе не нравится Натали?

– Да нет, – ответила Саммер. – Я с ней даже толком не знакома.

– Не одна ты не ладишь с Линденами, Анна-Кейт, – вмешалась Джина.

Я повернулись к Саммер.

– Они тебя обидели?

– Меня? Нет. Моего папу…

– Сили не нравился Обин, – пояснила Джина.

Я разозлилась.

– Ей вообще хоть кто-нибудь нравится?

– Да, но таких очень мало, – улыбнулась Джина. – Саммер, лапонька, Натали – это совсем не то, что ее мама.

Пожав плечами, Саммер отвела глаза.

– Похоже, многие здесь годами живут с болью в сердце, – вздохнул Лук, включая духовки. – Может, настало время забыть о прошлом и излечиться?

– И то верно, – подхватила Джина.

Я скрестила руки на груди.

– Легко сказать.

Саммер согласно закивала. Джина погладила меня по щеке.

– Пойми, солнышко: с грузом в душе невозможно взлететь.

Я направилась за кошельком, чтобы расплатиться с Саммер за ежевику и яйца. Слова Джины все еще звучали у меня в ушах.

Когда я протянула Саммер деньги, та воспротивилась:

– Тут слишком много, Анна-Кейт.

– Вовсе нет. Ты принесла целую гору ежевики. Да еще и яйца. Так что даже не спорь.

Саммер сжала губы, а затем улыбнулась.

– Спасибо. Отложу их на учебу в колледже.

– В колледже! – ахнула Джина. – Не знала, что ты уезжаешь. Куда направляешься? Когда?

– В Алабаму, – застенчиво откликнулась Саммер. – В августе.

Вскинув кулак, Лук процитировал кричалку фанатов баскетбольной команды Алабамского университета:

– Вперед, «Тайд»!

– Это же замечательно! – Джина сияла. – Ты просто молодец! Папа, наверное, вне себя от счастья!

– Он мной гордится, – призналась Саммер.

– Что будешь изучать? – поинтересовалась Джина.

– Пока не решила. Экологию или лесоводство. Хочу работать на природе. Не представляю, как можно целыми днями томиться в офисе.

Я вспомнила, как выглядела Саммер при нашей первой встрече: запыленные босые ноги, перепачканные ежевичным соком пальцы. Да, работа на природе, несомненно, ей по душе.

– Специализацию надо будет выбирать на втором курсе, так что еще успею определиться, – добавила Саммер.

Лук вытер руки полотенцем.

– Если понадобится помощь при переезде, сразу дай знать.

– Обязательно. Спасибо.

Она попрощалась с нами и направилась было к двери, но вдруг остановилась и повернулась к нам.

– Совсем забыла, Анна-Кейт. Вот, это от папы. – Она протянула мне какой-то конверт, на котором неразборчивым почерком было нацарапано мое имя.

– А что там? – удивилась я.

– Папа не говорил. Только просил вам его передать. Всем до свидания!

Саммер выпорхнула на террасу. Дверь за ней с лязгом захлопнулась.

– Надо починить дверь, чтобы не громыхала, – пробормотал Лук, приближаясь ко мне.

– Вот и почини, – поддакнула Джина, придвигаясь с другой стороны. – Что Обин пишет, Анна-Кейт?

Я рассмеялась. Очевидно, супруги Бартелеми сгорают от любопытства.

– Сейчас узнаем.

Я раскрыла конверт. Внутри оказалась сложенная втрое бумажка. Не представляя, что бы это могло быть, развернула ее и сразу же преисполнилась благодарности к Обину за такой чудесный подарок.

На листке, под надписью «Хочу немножко подсластить твою жизнь, Анна-Кейт. Обин», был тщательно расписан рецепт сладкого ежевичного чая.

Я быстро пробежала его взглядом, внимательно отмечая каждый ингредиент. В это время послышался громкий стук. Я подняла голову и, увидев за окном мистера Лейзенби, глубоко вздохнула.

Джина хихикнула.

– Анна-Кейт, думаю, это к тебе.

Я постаралась определить по выражению лица мистера Лейзенби, получил ли он во сне послание от покойной жены. В его глазах блестели слезы. Сердце упало. Подбежав, я распахнула дверь.

– Ну что?

Мистер Лейзенби опустил голову и вдруг, шагнув вперед, сжал меня в объятиях.

– Все отлично, получил! Спасибо, мисс Анна-Кейт!

И неожиданно для себя я обняла его в ответ.

– Вы живете где-то поблизости?

– Да, в горах. У меня домик на холме Крик-Хилл.

– Там, наверное, очень живописно. Самое то для фотографа, – заметил журналист, что-то черкнув в блокноте.

– Это точно. – Кэм поправил ремень висящей на шее фотокамеры.

– Вам удалось сделать снимки черных дроздов?

– Удалось, хотя недостаточно четкие. – Кэм показал журналисту на экране фотоаппарата полученные кадры.

– Да, изображения темные и расплывчатые, – кивнул тот. – Это потому, что снимали ночью?

Кэм погасил экран и задумчиво взглянул в окно, на растущие рядом шелковицы.

– Сомневаюсь.

Натали

«Нужно отменить консультацию», – выдохнула я себе под нос, торопясь из гостевого домика к припаркованной у дороги машине.