он избавит герцогство от смуты. Да и в столь славном командире кавалерии обретет друга. Не так ли?

— У вас, как я понимаю, другие резоны.

— Разумеется. Нам нужна ваша помощь.

— Моя? Вам?

Француз предложил Меншикову продать внутренние документы русской армии, связанные с ее артиллерией. Все, что тот сумеет узнать. В первую очередь, конечно, те материалы, из которых будет понятно почему она так далеко и эффективно стреляет.

— Я правильно понимаю, вы предлагаете мне измену?

— О нет! Что вы⁈ Россия и Франция не воюют. Да и вряд ли когда-то будут. Мы далеко лежим друг от друга. Так что продажа этих сведений ничуть не навредит России.

— Очень в этом сомневаюсь.

— Будьте уверены.

— Вы, по всей видимости, не сильно понимаете, что у меня просите. Вы же сами мне сказали, что вам известно — царевич за мной следит. Это правда. Да он этого никогда и не скрывал. И предлагаете такую сделку… вы полагаете, что Алексей Петрович о ней не узнаете? Серьезно? Вы представляете, сколько мне жить останется после того, как до него дойдут эти сведения?

— Вы сгущаете тучи.

— А вы пустой мечтатель, который не знает, с кем связался. Государь у нас бывает крут и жесток. Как и положено самодержцу. Но его сын… — Меншиков усмехнулся, — его сын это натуральное чудовище. Хладнокровный, расчетливый, безжалостный. У него бывают минуты слабости, радости и даже какой-то сентиментальности. Но чуть он касается дел — вновь снова акула. Кракен. Он лично растерзает меня, не если… нет, не если, а когда узнает. И какой мне резон в герцогстве, если я им все равно насладиться не смогу?

— Вы уверены в своих словах? Мне кажется, что слишком боитесь принца.

— Хорошая шутка. — фыркнул Меншиков. — Алексей Петрович человек целеустремленный, обязательный, волевой. К счастью, он очень хладнокровный и рассудительный, поэтому не склонен принимать поспешных решений. Но я могу вас уверить, истории, которые вы слышали об этом человеке вероятнее всего недосгущают краски. Хотя выглядит он, конечно, не так внушительно. — Александр Данилович едко усмехнулся. — На вид и в обычном общении очень приятный человек. В чем-то даже милый. На эту уловку многие попались. Включая тех неосторожных аристократов, которых он утопил в нужнике для слуг. Он — настоящее чудовище во плоти. Паук, способный спокойно расставить сети, а потом с вежливой улыбочкой перерезать вам глотку тупым ножом. Даже о самочувствии осведомится в процессе. Да. Душка просто. И что вы предлагаете мне? На что вы рассчитываете? На то, что я настолько самовлюбленный дурак с непомерными амбициями, что мною можно будет воспользоваться как портовой шлюхой? Зная, что царевич потом приберется. Так что ли? Да, я хочу стать правящим герцогом Мекленбурга. Но я еще не сошел с ума, чтобы принимать ваше предложение.

— Вы так его боитесь? — нахмурился француз.

— Я? Пожалуй, есть в мире только один человек, которого я боюсь. И это он. Потому что, если он тебя приговорит ты нигде не спрячешься. Слышали о его похищении этим летом?

— Разумеется.

— Не знаю, на что рассчитывали эти люди, но я готов биться о заклад — он их всех найдет и зачистит.

— Как как?

— Зачистит. Он бывает так выражается. Не убьет, не казнит, нет. Зачистит. Словно мусор стряхнет с рукава. И сделает он это с каждым начиная с исполнителей и заканчивая теми, кто все это организовал. Где бы они не прятались, куда бы не убежали. Они уже мертвы. Все. Просто еще не знают об этом. Если ты нападаешь на этого человека — бить нужно наверняка. Сразу. Чтобы он точно не оправился. Потому что, если Алексей Петрович выживет — тебе конец. А он раз за разом показывает удивительную живучесть. Иной раз даже кажется, что ему благоволят высшие силы…

— И все же… — покачал головой француз. — Эти сведения не столь важные. Отчего вы так перепугались?

— Алексей Петрович прикладывал все усилия к тому, чтобы иноземцы их не узнали. Он прямо говорил, а я слышал, что сие сведения есть один из бастионов безопасности России. А вы предлагаете мне их вам продать. Да еще так дешево… — покачал головой Меншиков.

— То есть, вопрос в цене?

— Очень смешно…

— Мы готовы сосватать вашу дочь за сына Филиппа Испанского и Марии Австрийской. При определенном везении она станет королевой Испании, а, возможно, и Франции.

Александр Данилович нервно дернул щекой.

Он знал, что прямой и главный наследник Людовика XIV — Великий Дофин скончался. Старший сын того, известный как герцог Бургундский, тоже преставился. При очень странных обстоятельствах, оставив после себя только малолетнего сына. Потом в плеяде наследников короля Франции шел Филипп, занимавший сейчас трон Испании. Ну и младший сынок — Карл, который, кстати, тоже недавно преставился.

Получалось, что если Людовик XIV прямо сейчас умрет, то возникнет очень неоднозначная ситуация престолонаследия. С одной стороны малолетний правнук от старшего внука, с другой стороны — средний внук, который к тому же уже правит Испанией. Сложный, прямо скажем, выбор. Неоднозначный. Однако, если с оружием в руках не вмешается добрая половина Европы было совершенно очевидно — у малолетнего племянника перед державным дядей нет шансов. Что объединит таким образом короны двух держав, как некогда Габсбурги соединили Испанию и Австрию. И, вероятно, опасаясь большой войны за Французское наследство, у него — у Меншикова и хотят добыть секреты России. Те, с помощью которых, она нанесла своим противникам решительное поражение в последней войне.

— Я не верю вам, — завершив затянувшуюся паузу, произнес Меншиков. — Обещать, не значит жениться.

Француз улыбнулся.

И достал из папки, с которой пришел на встречу развернутый лист.

— Что это?

— Брачный контракт. Здесь осталось поставить только вашу подпись. Как вы видите — король ее уже поставил. И даже печать привесил свою.

Александр Данилович нервно сжал и разжал кулаки. А его глаз предательски дернулся.

— Предлагаете поставить мне подпись на приказе о собственной казни?

— Пусть так. Но, в любом случае ваша дочь станет королевой Испании и, вероятно, Франции. А у вашего внука будет шанс взойти на престол. Разве этот риск того не стоит? Да и не нужно так переживать. Мы найдем способ вас прикрыть.

— Сомневаюсь.

— Прямо сейчас мы ведет активные переговоры с самим царем. Кое-что он готов продать. Но далеко