Дед ничего не ответил, а через полгода на этом месте стали строить новый Центр. Эстакада у входа по-прежнему была засыпана белым песочком; над эстакадой, на высоте пятнадцати этажей парила неподвижная золотая маска: прижизненный еще слепок великого Ли.

Когда полковник Трастамара вошел в кабинет, светлейший Ассен Ширт был не один. Слева от него за круглым столом сидел первый министр Хабилунка. Случаи, когда Хабилунка приезжал в Службу, полковник Трастамара мог перечесть по пальцам, причем не снимая ботинок.

Трастамара застыл на пороге и отдал честь, и первый министр, небрежно качнув головой, продолжил листать его рапорт.

Сбоку от Трастамары раскрылась дверь комнаты отдыха, и в кабинет скользнул Тино Чебира. Он кивнул Станису и занял место справа от шефа.

Полковник Трастамара остался стоять, потому что его никто садиться не пригласил. Первый министр листал доклад Трастамары. Белые строки горели над черным столом. Тино Чебира, склонив голову по-птичьи, перебегал глазами со строк на Трастамару и обратно. Секунды текли, плоские буквы сменялись объемными картинками. Трастамаре было не очень удобно стоять. Ноги, поврежденные на Лене, были, как и вчера, охвачены экзоскелетами, и в том месте, где синтетическая нейроника соединялась с вегетативной нервной системой, чесалось, словно от кипятка. Первый министр освоил последнюю страницу, поднял голову и спросил:

– Э… э… а где же показания директора филиала? Аристарха Фора?

– Его невозможно было допросить, – сказал Трастамара, – он покончил с собой.

– Это бывает, – проговорил Тино Чебира. – У нашего Станиса люди часто совершают самоубийство, если не хотят показывать то, что вам надо.

– А_арст был не человек, а барр, – ответил Трастамара.

– Кстати, полковник, – спросил Ассен Ширт, – а почему вы так долго добирались до Митры? «Эдем» угнали пять дней назад.

Грязенепроницаемые серебристые погоны на черном кителе шефа Службы Опеки выгодно оттеняли его бледное лицо. Из-под безупречно отглаженных манжет на запястье рядом с коммом выглядывала красная точка от внутривенной капельницы. В широком, во всю стену окне виднелась золотая макушка великого Ли. С того места, где стоял Трастамара, было хорошо видно, что великий Ли плавал у шефа Службы Опеки в ногах.

– Я был на Лене, – коротко сказал Трастамара.

– Да, кстати, – прибавил Тино Чебира, – губернатор Лены подал на вас жалобу. Какой-то местный наркобарон, сидящий сейчас в тюрьме Лены, утверждает, что вы вымогали у него долю в бизнесе, а когда он отказался – вы взяли и устроили показательный налет.

– И не только губернатор Лены, – сказал Ассен Ширт, – ознакомьтесь.

Он протянул над столом планш-сканер, и, так как Станис Трастамара не двинулся с места, Тино Чебира взял планш, встал и передал его Трастамаре.

Показания содержали душераздирающее описание избиения и угроз, коим инженер подвергся после того, как не согласился указать угонщиком Эйрика ван Эрлика. Согласно показаниям, майор Родай Син лично сломала инженеру ключицу, а всего пытки претерпели не менее десяти сотрудников верфей.

Более всего Трастамару порадовало описание смерти Аристарха Фора, исполненное подлинной художественной экспрессии и высокого драматизма. По утверждению инженера, храбрый барр категорически отказался лжесвидетельствовать, и тогда глава Оперативного Штаба, прокричав «паршивый евнух», лично выстрелил барру в голову, «так что его мозги вылетели на меня». Трастамара выделил абзац красным и вернул планшетку Ассену Ширту.

– Советую переписать, – сказал Трастамара, – а то будет глупо. Бог с ним, что свидетель не знает физиологии барров. Так ведь получается, что этого не знаю я. Совершенно позорный для Службы момент, вы не находите: начальник Оперативного Штаба не знает, что вышибить барру мозги из головы никак нельзя, потому что они у него в позвоночнике.

Ассен Ширт вскочил, уже не владея собой. В глазах его бушевала плазма.

– Довольно, Станис! Вы… вы… потомок великого Ли! Вы опустились до того, что вместо расследований занимаетесь клеветой на товарищей! Вы задержались только потому, что всей мощности вашего оперативного корабля не хватило на подделку двухсот семидесяти часов цифровых записей! За истекший период Служба предотвратила двадцать восемь покушений на императора и сто сорок восемь терактов! А вы? Что сделали вы? Вот что! – и Ассен Ширт грозно потряс чипом с доносом губернатора Лены. – Вы вымогали деньги! Вы выбивали показания! Вы… вы…

– Вы уволены, полковник, – сказал первый министр Хабилунка, – и если вы подадите в отставку добровольно, мы не станем разбираться, вправду ли вы не могли два года поймать Эйрика ван Эрлика – или получили за это деньги.

Станис Трастамара стоял неподвижно. За окном в воздухе парила отрубленная голова Ли. Трастамара почувствовал, что ноги его не держат, и вряд ли это было из-за выжженных нервов. Черные видеомушки плавали в воздухе в пяти сантиметрах от его лица. Станис Трастамара и не подозревал, что видеомушки тоже могут быть садистами.

Станис Трастамара повернулся и молча вышел из кабинета.

Письменный приказ передать в течение недели дела некоему Идании Тарете, о котором Трастамара знал только то, что тот приходится кузеном Эраду Тарете, губернатору Лены, полковник Станис Трастамара получил на комм уже на выходе из здания, во внутреннем дворике, усыпанном поразительно легким белым песком.

* * *

Светлейший Ассен Ширт молча смотрел в спину своему бывшему подчиненному, и ему было страшно. О, если бы Трастамара вздумал оправдываться или устроил скандал! Тогда все было бы в порядке, тогда можно было бы показать все вечером императору, и император, который не любит скандалов, возмутился бы и одобрил отставку.

Но Трастамара отдал честь, развернулся и вышел, и светлейшему Ассену Ширту было очень страшно. Именно поэтому он его и уволил. Не из-за разговора с Ашари, не из-за привета, переданного с Рамануссена, и даже не из-за денег, которые Идания Тарета предложил за пост начальника Оперативного Штаба. А оттого, что светлейшему Ассену Ширту всегда было страшно в присутствии Трастамары.

Это было удивительно.

Ассен Ширт был вообще-то беззаботный человек. Его не пугал ни Тино, ни первый министр, ни император. Ему не было страшно даже шесть лет назад, когда однажды ночью его вызвали к принцу Севиру и Ассен Ширт увидел племянника императора, принца Баста, лежащего навзничь, в окружении крошечных роботов, деловито счищающих с ковра кусочки мозга. «Позвони детям», – сказал тогда Севир.

Светлейший Ассен понимал, что Севир мог бы позвонить сам. Но принцу нужны были соучастники. Как гарантия безопасности. «А…» – начал Ассен. Он всего лишь хотел сказать: «А что я за это получу?» – но принц поглядел на него, и Ассен молча набрал номер на комме.

Дети прилетели через пятнадцать минут. Может быть, они бы не приехали по звонку Севира, потому что они знали, что принц Севир и принц Баст не ладят между собой. Но они услышали взволнованный голос начальника Службы Опеки, и они знали, что Ассен Ширт – не из команды принца.