– Каково их мнение об отношениях Караваева и Василисы Ивановой?

– Что он дурак, раз бросил ее, зря он так поступил.

– В смысле?

– Так он же подсунул ей какой-то не тот перстень! Вернее, сначала посулил и показал ей одну вещь, а потом продал перстень – ее подруге, кажется. Знаешь, в городе все, кто был знаком с Караваевым, знают эту историю.

– И никто ничего не сказал о главном?

– О чем?

– О его коллекции орденов. Неужели никто не проронил ни слова?

– Нет. Говорю же, к нему никто не относился серьезно.

– Но Гулькин мне сам рассказал, что у Караваева, скорее всего, был орден Ушакова второй степени… К тому же я собственными ушами слышал, как Гулькин говорил о том, насколько сильно наш Караваев был одержим орденами, он мог часами рассказывать о них.

– Либо Гулькин все врет, – пожал плечами Леня, – либо, кроме него, никто и не знал, чем именно занимался Караваев.

– Но, может, они просто промолчали об этом, чтобы им не задали более конкретных вопросов?

– Да, и такое возможно, вполне.

– Знаешь, что мне сказал напоследок Гулькин? Что теперь имя Дениса Караваева пахнет свежей кровью. Потому что то, чем он занимался, пахнет большими деньгами. Еще он сказал, что сам, лично, не видел коллекцию Караваева, но есть люди, которые ее видели. Вероятно, они и были потенциальными покупателями. Может, Караваевым заинтересовались в Москве и прислали сюда киллера? Но уж как-то совсем не тянет это убийство на заказное, вот чувствую я, что здесь замешан какой-то личный мотив! Ну не стал бы убийца, во‑первых, приходить в дом Караваева, зная, что там в это время находится Алиса. Во‑вторых, Караваев не открыл бы ему дверь, поскольку профессиональный убийца – если убийство заказное – вряд ли являлся его приятелем.

– А может, этот киллер был знакомым Алисы? Приехал в Саратов из Москвы, узнал, что у Караваева есть девушка, познакомился с ней, вошел, что называется, в доверие и подговорил ее помочь ему открыть дверь. А когда пришел, убил Караваева, потом убил и Алису…

– Гантелью?! Ты что, Ленечка?! Ну а что у него на работе?

– Можно сказать, ничего. Караваев появлялся там редко, в основном работал дома, но считался весьма талантливым программистом. Все, как один, отзываются о нем как о человеке ответственном, работящем, но – себе на уме, скрытном и, безусловно, высокомерном. Ни с кем не вступал в дружеские отношения, старался не конфликтовать, корпоративы игнорировал, однако всегда принимал финансовое участие в коллективных праздниках, днях рождения. Его внешнее благосостояние бросалось в глаза, поэтому его подозревали в хакерстве. Мало кто знал, что он увлекается антиквариатом. Один человек сказал даже, что он подозревает, будто Денис Караваев был «голубым». Все были потрясены убийством коллеги, но ни у кого нет никаких предположений или версий. Словом, ничего особенного, что могло бы нас заинтересовать.

– Ясно. Ладно, ты все равно молодец, провел большую работу. А теперь, думаю, неплохо было бы навестить брата Караваева, Василия.

– Предлагаешь мне отправиться в Оренбург?

– Поезжай, осмотришь местные достопримечательности, – устало улыбнулся Логинов. – Хотя, Леня, я так тебя понимаю! Сейчас бы взять недельку за свой счет, поехать куда-нибудь на озеро или на Волгу… Ух!.. Ладно, когда закончим это дело, поедем куда-нибудь вместе, если ты, конечно, не возражаешь.

– Достопримечательности, говоришь?

– Ну да, оренбургский караван-сарай, к примеру, или дома-музеи Гагариных или Ростроповичей.

Игорь, представив себе, как Фролов будет мотаться по душному, плавящемуся от жары Оренбургу в поисках брата Караваева, в душе искренне пожалел его. Однако проигнорировать необходимость встречи с Василием Караваевым, состоявшим в близкой дружбе с братом, тоже нельзя. Пусть Фролов заодно сообщит Василию о смерти Дениса. Все лучше, чем телефонный звонок. Хотя в данной ситуации понятие «лучше» и «хуже» – весьма относительное.

Василису он узнал сразу же. Летнее кафе, под белым полотняным тентом за столиком сидит женщина в белом открытом платье, розовый прозрачный шарф облаком окутывает ее полноватые загорелые плечи. На голове у женщины огромная белая широкополая шляпа. Половину лица закрывают темные «кошачьи» очки.

На столике чашка с недопитым кофе, сложенная газета, в пепельнице дымится тонкая сигарета.

Игорь подошел, представился.

– А как вы догадались, что я – это я? – Василиса широко улыбнулась, показав очень красивые и похожие на натуральные зубы.

– Знаете, мне вас подробно описали.

– Неужели? И кто же?

Она кокетничала с ним напропалую, откровенно разглядывала Игоря, приподняв над бровями очки. Смелая, красивая и, судя по всему, сильная, добрая женщина.

– Господин Гулькин, знаете такого?

– Знаю Гулькина! Ужасный зануда, но прекрасный человек. Правда, слегка помешан на своих буфетах… Хотя, конечно, речь-то идет, как вы понимаете, вовсе и не о буфетах, а о его увлечении стариной. Обожаю подобных людей! Они харизматичны, интересны, у них богатый внутренний мир. Правда, такие персонажи, как Михал Михалыч, несколько оторваны от реальности, живут себе в этом пыльном мирке и никого туда не пускают.

Игорь, вспомнив, как Гулькин от души накормил его колбасой, в душе не согласился с Василисой. Больше того, он представил себе, что под «пыльным мирком» Василиса подразумевает личную жизнь Михаила Михайловича, куда она в свое время, вероятно, попыталась забраться, но куда ее категорически отказались впустить.

– Василиса, а Михаил Михайлович о вас отзывался очень хорошо.

– Вот как? – Она приподняла брови и попыталась, как показалось Игорю, расширить до предела усилиями мышц глаза. – И что же он вам обо мне сказал?

– Что вы – удивительная женщина.

– Ха! – Этот возглас прозвучал как-то слишком уж вульгарно. – Удивительная, это точно!

Она провела ладонью по гладко причесанным волосам, собранным на затылке в тугой тяжелый узел, и покачала головой, словно соглашаясь с чем-то, о чем Логинов мог только догадываться. Вероятно, вспомнила что-то из их с Гулькиным прошлого.

– У нас был роман, но он закончился ничем, – запросто призналась она. – Ну и ладно. Не больно-то нужно! Но мужик он все равно мировой. Классный!

– Как вы понимаете, мне надо задать вам несколько вопросов, касающихся Дениса Караваева.

После этих его слов глаза Василисы с тщательно накрашенными густыми ресницами начали быстро наполняться слезами. Капли упали ей на грудь, впитываясь в белую мягкую ткань платья.

– Я вам солгала, – прошептала она, давясь слезами. – У меня вчера вовсе не болел зуб, и никакой нерв я не удаляла. Просто мне было страшно, понимаете?! Я не могла поверить, что мне придется разговаривать с каким-то совершенно чужим человеком о Денисе! Ведь мы же с ним были… Словом, мы собирались пожениться. И так ужасно расстались! Если бы знать заранее, что все так сложится… Уж не знаю, что там произошло и как именно он погиб (мне звонили наши общие знакомые и сказали, что ему кто-то разбил голову и что в его квартире нашли Алису, его соседку, тоже убитую!), но я, как только об этом узнала, принялась корить себя за то, что так поступила с ним. Подумала почему-то, что если бы я тогда не ушла и осталась с ним, то, может, его никто бы и не убил! Все в его жизни сложилось бы иначе, он мог остаться в живых! Не знаю, почему я так думаю.