Выбор у меня был большой. Особняк представлял из себя настоящий лабиринт. Я начал с прихожей, через которую впервые попал в здание вчера днем. Большая дубовая дверь была плотно закрыта. Я обошел ее стороной, так как не знал, насколько чувствителен металлодетектор. Некоторые чувствуют на расстоянии фута. Пол из толстых дубовых половиц был застелен коврами. Я ступал осторожно, но на самом деле шум меня не беспокоил. Ковры, драпировка и деревянная обшивка стен должны были поглотить любые звуки.

Я обследовал весь первый этаж. Мое внимание привлекло лишь одно помещение. С севера от той комнаты, где я дважды встречался с Беком, была запертая дверь. Она находилась напротив обеденного зала для членов семьи. Это была единственная запертая дверь на этаже, следовательно, меня заинтересовала только эта комната. Большой бронзовый замок был изготовлен еще в те времена, когда мастер вкладывал в такие механизмы гордость и тщеславие. Затейливые заклепки были прикручены к дереву шурупами. За сто пятьдесят лет полировки головки шурупов оказались почти стерты. Вероятно, этот замок был здесь с того момента, как построили особняк. Наверное, какой-нибудь ремесленник из Портленда в девятнадцатом веке выточил его вручную в промежутке между оснащением для кораблей. Мне потребовалось всего полторы секунды, чтобы открыть замок.

За дверью оказалось логово. Не кабинет, не офис, не спальня. Я дюйм за дюймом исследовал помещение лучом фонарика. Здесь не было ни телевизора, ни письменного стола, ни компьютера. Это была просто комната, обставленная в старинном стиле. Окна, занавешенные тяжелыми бархатными шторами. Массивное кресло, обтянутое красной кожей. Шкаф со стеклянными дверцами. И ковры, устилающие пол в три слоя. Я взглянул на часы. Уже почти час ночи. Я провел на свободе больше часа. Шагнув в комнату, я бесшумно прикрыл за собой дверь.

Шкаф имел в высоту почти шесть футов. Внизу были два ящика во всю ширину, над ними закрытые стеклянные дверцы. За стеклом красовались пять пистолетов-пулеметов «томпсон». Классическое оружие гангстеров двадцатых годов, с дисковыми магазинами, какое можно увидеть на старых зернистых черно-белых фотографиях боевиков Аль-Капоне. «Томпсоны» лежали поочередно левой и правой сторонами, на специально выточенных подставках из дорогих пород дерева. Они были одинаковые. И казались совершенно новыми. Они выглядели так, словно из них никогда не стреляли. И даже не трогали. Кресло стояло напротив шкафа. Больше в комнате не было ничего примечательного. Я уселся в кресло и задумался, какое удовольствие можно получить, разглядывая эти пять старых «масленок».

И вдруг я услышал шаги. Легкая поступь, наверху, прямо у меня над головой. Три шага, четыре, пять. Быстрые осторожные шаги. И дело было не только в уважении к позднему часу. Кто-то действительно пытался ступать бесшумно. Я встал с кресла. Застыл. Выключил фонарь и переложил его в левую руку. Взял в правую долото. Послышался звук закрывшейся двери. После чего наступила тишина. Я прислушался, ловя малейшие звуки. Фон работающей системы отопления превратился в моих ушах в рев. Собственное дыхание было оглушительным. Но сверху не доносилось ни звука. Затем снова послышались шаги.

Они направлялись к лестнице. Я заперся изнутри. Опустился на колени, подцепил согнутым шилом штыри – раз, два, – затем прислушался к скрипам на лестнице. Это был не Ричард. Двадцатилетние парни спускаются не так. В походке чувствовалась размеренная осторожность. Какая-то скованность. Спустившись вниз, неизвестный замедлил шаг и стал ступать тише. Затем шаги затихли в коридоре. Я представил себе, как кто-то стоит на толстом ковре, окруженный тяжелыми шторами и деревянной обивкой, оглядывается вокруг и прислушивается. Возможно, направляется в мою сторону. Я снова взял фонарь и долото, «глок» оставался за поясом. Я не сомневался в том, что смогу проложить себе дорогу из особняка. Нисколько не сомневался. Но приблизиться к предупрежденному Поли через несколько сотен ярдов открытого пространства в свете прожекторов стадиона будет непросто. А перестрелка навсегда исключит мое пребывание здесь. И Куинн снова исчезнет.

Из коридора не доносилось ни звука. Лишь оглушительная тишина. Затем открылась входная дверь. Я различил позвякивание цепочки, щелчок язычка замка и чавкающий звук уплотнителя, отпускающего край двери. Через секунду дверь снова закрылась. Массивная дубовая створка ударилась о косяк, и я ощутил легкую дрожь, передавшуюся стенами дома. Металлодетектор промолчал. Тот, кто вышел в дверь, – кем бы он ни был, – не имел при себе оружия. И даже ключей от машины.

Я стал ждать. Дьюк наверняка крепко спит. И он не из тех, кто доверяет. Вряд ли он стал бы разгуливать ночью без оружия. Как и Бек. Но и у того, и у другого могло хватить ума просто открыть и закрыть дверь, оставаясь в коридоре, сделав вид, что он вышел на улицу. Хотя на самом деле он остался бы дома. И по-прежнему стоял прямо напротив двери в ту комнату, где я находился, держа пистолет наготове, уставившись в темноту, дожидаясь, когда я покажусь.

Я присел боком на красное кожаное кресло. Достал из-за пояса «глок» и направил его на дверь. Как только она приоткроется больше чем на девять миллиметров, я выстрелю. А до тех пор буду ждать. Ждать я умею. Если неизвестный надеялся взять меня измором, он не на того нарвался.

Но через час в коридоре продолжала царить абсолютная тишина. Никаких звуков. Там никого не было. Определенно, там не было Дьюка. Он уже давно бы заснул и свалился бы на пол. Там не было и Бека. Бек любитель. А для того, чтобы провести совершенно неподвижно и бесшумно целый час, требуется громадная выдержка. Значит, открывшаяся и закрывшаяся дверь не была ловушкой. Кто-то вышел без оружия в ночь.

Опустившись на колени, я снова завозился с шилом. Вытянулся на полу, протянул руку и потянул на себя дверь, открывая ее. Осторожность. Если бы кто-то ждал меня за дверью, он сосредоточил бы взгляд на уровне головы. Я увидел бы этого человека раньше, чем он меня. Но меня никто не ждал. В коридоре было пусто. Поднявшись на ноги, я запер за собой дверь. Бесшумно спустился в подвал и положил фонарь на место. Ощупывая дорогу, поднялся обратно. Прокрался на кухню и протолкнул свое «железо» по полу на крыльцо. Запер за собой дверь, нагнулся, подобрал свое хозяйство и огляделся по сторонам. Не увидел ничего кроме пустынного серого мира освещенных лунным светом скал и океана.

Заперев за собой наружную дверь, я стал красться, прижимаясь к стене дома. Нырнул в черную тень и добрался до забора дворика. Отыскал щель, завернул в обрывок ковра долото и шило. Они порвут полиэтиленовый мешок для мусора. Я пошел вдоль забора к океану. Собираясь спуститься к скалам прямо за гаражом, там, где меня не будет видно из особняка.

Я преодолел больше половины пути. И вдруг застыл.

На камнях сидела Элизабет Бек. На ней был белый махровый халат, накинутый поверх белой ночной рубашки. Она была похожа на привидение или ангела. Опустив локти на колени, Элизабет Бек сидела, уставившись в темноту на востоке, неподвижная словно изваяние.

Я не шевелился. Нас разделяло не больше тридцати футов. Я был во всем черном, но если Элизабет Бек взглянет налево, она увидит мой силуэт на фоне горизонта. Поэтому я стоял неподвижно. Океан накатывался на скалы, негромко и лениво. Очень умиротворяющий звук. Гипнотизирующее движение. Элизабет Бек не отрывала взгляда от воды. Наверное, ей было холодно. Дул легкий ветерок, шевеливший ее волосы.