Несмотря на то что я хоть и опосредованно участвую в бою, все же задремал. Причем Шано уснул гораздо раньше, я-то еще пытался делать вид, что управляю боем. События слились в одно полотно: мы двигаемся, ломая лес и подминая все под себя, выходим на рубеж атаки, очередной гарнизон открывает огонь из ручного оружия и пулеметов, танки подавляют огонь и уничтожают все живое в гарнизоне. Наши потери 0,000 %, повреждений нет, потери врага – 100 %. Или близкое к этому, выковыривать из нор врагов мы не собирались. Добьют другие. Двигаемся дальше. Возникает ощущение, что не мы идем по завоеванной территории, а сами являемся завоевателями. Слишком велико превосходство в оружии и технике.

Спустя 14 часов наша танковая группа вышла к очередному узлу обороны конгеретов. Это не была супербаза, подобная уничтоженной нами ранее, просто очень серьезно укрепленная, с эшелонированной обороной точка. Конгереты учли свои ранние просчеты и действительно серьезно укрепили ее. Наши потери к этому времени достигли в 13,7 % машин. Более десятой части. Уже серьезно. Даже если доползем по бездорожью со скоростью восемьдесят километров в час, наших железных болванов останется слишком мало для подавления второй базы врага. Может быть. А может, и нет.

Конгереты укрепились в излучине реки на высоком берегу, словно вернулись в средневековье, когда водная преграда – серьезное препятствие, а положение на возвышении – стратегическое преимущество. Командная сеть робоармии поскрипела своими мозгами и выдала решение: артобстрел с нашего берега реки, а уже затем форсирование водной преграды. Ни я, ни Шано не видели повода оспаривать это решение. Наши мастодонты вышли на позицию вне эффективного радиуса поражения оружия врага и начали перепахивать их позиции огнем. Я зашел во вкладку расхода боеприпасов. У тяжелых танков приближается к 30 %. После этой атаки нужно скомандовать пополнение боезапаса. И вообще сделать упор на средние калибры – там расход менее 5 %, про мелочь молчу, практически не использовалась. Чтобы не палить в дальнейшем из пушек по воробьям, внес изменения в схему атак, для более грамотного расхода боеприпасов. Схема «по умолчанию» слишком большой упор делала на большие калибры – планировщики рассчитывали воевать с более мощной армией, с артиллерией, противотанковыми средствами и тяжелыми излучателями. Не ожидали, что конгереты столь низко оценят наши силы и не будут массово использовать тяжелое вооружение. Недооценка вроде бы поверженного молниеносной атакой противника – страшный грех, стоит и мне это запомнить на будущее. Если оно будет. В моей, точнее нашей, ситуации загадывать нельзя. Может, с орбиты уже несется снаряд, который превратит меня в пар. Даже поежился от такой мысли – неприятно ощущать, что ты так уязвим и ничего не можешь предпринять. Разве что сбежать и залезть в какую-нибудь нору. Впрочем, тем, кто засел на том берегу, много хуже – на их головы уже сейчас несутся снаряды крупных калибров. И ничего поделать они не могут. Даже сбежать – поздно.

Спустя несколько минут командная сеть дала добро на переправу, наши танки обтекли с двух сторон уничтоженный опорный пункт и покатились дальше. Мелочь прошла по разбитым позициям врага, выискивая противника, но, похоже, не нашла никого – не было выстрелов. Значит, все и всех уничтожили. Выйти и посмотреть на дело наших рук (ну не совсем рук) желания у меня не возникло. Что я там не видел? Трупы, перемолотые укрепления, воронки и запах сгоревшей взрывчатки? Нет, это без меня. Соединившись, моя армия двинулась дальше, ко второй планетарной базе, до которой еще трое суток пути, пути, который я не надеюсь пройти до конца. Это слишком легко представить, пройти почти половину радиуса планеты – не напрямую, конечно, огибая неприступные препятствия. Не верю, что все пройдет так просто. Но даже если мы снесем вторую базу, до третьей нам не добраться – танки не способны форсировать океанские глубины. Пусть уж там постарается кто-нибудь другой. Да и это еще не все – главная угроза висит на орбите. Пока она там, никакие наши действия не могут считаться освобождением планеты. Привезут новую технику, пригонят солдат, а ссадить их с орбиты нам нечем. Так что ждем коронные силы и стараемся пустить врагу как можно больше крови. Пусть ей умоется, это полезно – может, в следующий раз поостережется атаковать этот мир.

Тем временем наша армада покинула леса-перелески. Пейзаж вокруг сменился, мы въехали в степную зону. Танковый ордер максимально растянулся по равнине, чтобы не дать себя уничтожить с орбиты одним ударом. В визоре были видны пыльные шлейфы, взвивавшиеся за передовыми машинами, задние просто тонули в пыли. Переключившись на объективы передних машин, я любовался степным морем травы, подернутым серебром – какая-то трава выбрасывала вверх метелки серебристого цвета, которые придавали зелени такой оттенок. Середина весны, зелень еще не пожухла под опаляющим светом солнца, если увеличить изображение, можно увидеть, как скачут в траве какие-то насекомые, не хватило им опыта и мозгов убраться подальше от прущей вперед танковой армии. А позади нашего ордера только перепаханная земля, где не выжили ни растения, ни степные прыгуны.

– Шано, а что, здесь просто степь, ничего не сеют? – спросил я у напарника.

– Да земля так себе, здесь животноводство в основном. Интересно, долго уже идем, а ни одного, даже мелкого стада не видно. Конгереты забили, что ли?

– А что, они могут.

– Вот и за коровок они наших пусть ответят! Ты знаешь, я жуть как за коровок переживаю! Пошто враги их извели? За каждую – по десять синемундирников. А простых солдат – по пятьдесят!

– А ты кровожаден! Может, ну его дурачиться, спать пойдешь? А я пока понаблюдаю. Как самого рубить начнет, разбужу.

– Ну, я вообще за любое развлечение, кроме похорон. А поспать – хорошее дело, солдат спит, служба идет! – заявил он.

Где-то я эту фразу уже слышал. Пока Шано устраивался поудобнее, я морщил лоб и пытался вспомнить – почему мне эта фраза так знакома? Не вспомнил. Ну да и ладно.

К середине второго дня по нам начал садить из своих орудий какой-то орбитальный корабль. Первые удары уничтожили почти пятьдесят машин разного класса, но после этого вперед вышли постановщики помех, и наш растянувшийся ордер заволокло облако мелкодисперсной металлической пыли, искажающей тепловые сигнатуры танков, поглощающей электромагнитные сигналы, мешающей прицелиться по нам с орбиты. Постановщики помех ушли вперед, остальные машины повели себя в соответствии с программой, заложенной в командную сеть, часть топливозаправщиков слили свои запасы в баки других машин и стали «делать вид», что именно они – ядро ордера. Вызвали несколько ударов по себе, но даже их не смогли поразить с орбиты – рваные передвижения, рывки из стороны в сторону. Пока снаряд летит, они успевают переместиться далеко от точки прицеливания. Не катит орбитальная бомбардировка против подвижных целей. Что весьма радует – чем меньше возможностей у врага, тем больше у нас. Но могучие удары кинетических снарядов производили незабываемое впечатление – наш танк даже подпрыгивал при ударах. А там, куда приходились попадания, образовывались неслабые кратеры, долго природа будет затягивать эти следы войны. Да и след от нашей гусеничной армады еще долго будет заметен.