хочет, чтобы отец переписал на него компанию. Все из-за этих чертовых денег!

— А твой отец? — Начинает трясти Алину. — Он же это сделает? Сделает?

— Не знаю, — отвечаю тихо. — Но очень на это надеюсь…

Глава 35

Алина

Всю ночь мне снятся кошмары. Я то куда-то бегу, то падаю, то прячу детей под кроватью и сама лежу там вместе с ними. Просыпаюсь в таком обильном поту, будто у меня спала температура.

Сердце колотится, грудь болит…

Взгляд натыкается на пустую кроватку.

— Господи… — шепчу, зарываясь пальцами в волосы. Голова болит просто нечеловечески.

Бреду на кухню, чтобы выпить таблетки. Руслан ещё спит. И даже во сне выглядит серым и усталым.

На меня снова накатывает волной ощущение тотальной несправедливости и злобы. Тронуть детей из-за денег… Это нужно не просто не иметь сердца и совести. Это нужно не иметь страха о том, что где-то существует высший уровень суда.

А Наталья… Они с мамой рано или поздно друг друга сожрут. Тут никакая другая кара не нужна.

За окном светает. Шесть утра — время кормить детей. Мои биологические часы работают без будильников.

Делаю глоток воды из стакана и понимаю, что он тут же просится обратно. Бегу в туалет. Отдаю фаянсовому «другу» остатки вчерашнего ужина. Желудок болезненно сжимается, заставляя каменеть живот.

От этой боли я едва дышу. Как успокоиться? Как выдохнуть?

Дергаюсь, услышав где-то у соседей детский плач. На мои глаза снова набегают слезы.

Возвращаюсь на кухню и все-таки выпиваю свои таблетки.

Открываю окно, чтобы подышать.

Холодный воздух обдает тело, снимая болезненный спазм. Мне становится легче. Чтобы закрепить результат, решаю немного посидеть на подоконнике…

— Алина… — вдруг вылетает на кухню Руслан. — Ты что творишь? Немедленно закрой окно!

Он буквально сдёргивает меня с подоконника и вжимается лбом мне в висок, тяжело выдыхая.

Я слышу, как колотится его сердце.

— Ты чего? — Накатывает на меня осознание. — Думал, что я прыгнуть хочу? Да ты чего?

— Прости… — истерично шепчет муж. — Фигня всякая снилась. В себя ещё не пришел.

Мы стоим посреди кухни, обнявшись.

— Телефон… — дергаюсь я, услышав вибрацию.

— Это мой… — срывается в комнату муж.

Перевернув всю кровать, находит его под подушкой.

— Алло! — Отвечает, даже не посмотрев на экран. — Что? Как? Да! — Вдруг начинает кричать. — Конечно, сейчас будем! Спасибо!

Сбрасывает и поднимает на меня глаза.

— Собирайся. У Майки в доме малютки сокурсница нянечкой работает. Пустит нас к детям до пересменки.

У меня в груди аж все переворачивается.

— Я сейчас! Я быстро!

Надеваю носки и набрасываю пальто прямо на пижаму. Хватаю сумочку.

— Я готова…

Руслан уже запрыгивает в кроссовки. Только в лифте мы замечаем, что футболку он надел наизнанку.

До дома малютки долетаем за каких-то пол часа. Руслан давит на газ с такой силой, что меня впервые в машине с ним вжимает в кресло. От аварий нас спасают только пустые дороги.

Паркуемся на всякий случай в ближайшем дворе и, как было велено, заходим со стороны хозяйственного двора.

Дергаем неприметную серую дверь и оказывается в узком коридорчике.

— Куда идти? — Спрашиваю Руслана.

Он пожимает плечами.

Справа пахнет кухней. Слева — видны кабинеты.

— Давай на свет.

— О! Вот вы где! — Вдруг выбегает из-за угла к нам на встречу девушка. — Хабировы? Давайте, быстро за мной! И вот. Бахилы наденьте. Если нарвемся на начальство, скажите, что из газеты. Интервью брать приехали. Для помощи. Здесь таких боятся. Все понятно?

— Понятно, — отвечаем синхронно.

Из коридора попадаем в группу. Дверь с зайчиком на мутном стекле мелодично скрипит.

Здесь пахнет детьми… Висят на вешалках маленькие курточки. Возле стен стоят стульчики, манежи, ботиночки, коврики и много-много лопат.

— Это барахло моих годовасов, — объясняет девушка. — А с малышами Людмила Федоровна воюет. Я ей помогаю часто. Всех в одни руки за ночь не накормишь. И ещё… — останавливается девушка и смотрит строго мне в глаза. — Без глупостей. У вас пятнадцать минут. Очень прошу.

Я готова ей сейчас пообещать все, что угодно, потому что мне снова слышится, будто из-за закрытой белой двери плачут мои мальчики.

Понимаю, детей много, но… Это точно Саша! Я чувствую!

Заходим.

Между четырех рядов кроватей ходит полноватая женщина в белом халате и косынке. Пытается укачать ребенка.

У меня даже сбивается дыхание от такого количества никому ненужных детей.

— Людмила Федоровна, — зовёт женщину громким шепотом наша провожатая. — Мы пришли. Можно?

Нянечка оборачивается.

— Заходите! — Взмахивает рукой и переводит взгляд на меня. — Ваш, наверное. Всю ночь голову мне морочит. Не спит. Голодный. Так ему не так, так ему не сяк… Все руки оттянул! — Устало возмущается.

Я скидываю пальто прямо на пол и бегу к сыну.

Внутри все начинает дрожать, пока женщина передает мне на руки Сашку.

— Сыночек, — шепчу запальчиво. — Ну ты чего не спишь. Мама рядом. С тобой. Мама всегда будет с тобой.

— Руслан, дай бутылочку! — Прошу мужа.

Даю сыну его соску с любимой широкой дырочкой, смотрю, как жадно он начинает кушать и чувствую, что тихо рыдаю.

Зацеловываю ручки, щечки, носик.

— Найди Диму, — отвлекшись на мгновение, прошу Руслана.

Но он уже и сам спешит с нянечкой к кроватке возле окна.

— Привет, бандит, — слышу я его тихий, подрагивающий голос. — Ну вот и как так вышло, что ты спишь, а брат твой нет? Почему не уложил?

Вместе подходят ко мне.

— Мои мальчики… — зацеловываю я и второго.

— Ох ты ж лихо, — сетует, глядя на нас, Людмила Федоровна, — прибить эту тварь что-ли? Грех на душу взять? Столько Ставронская эта людям крови попила… Ох… Катерина, — обращается к девушке, что нас провела, — свет верхний погаси. А то через окна наши все видно. Не отмажемся.

Мне просто не возможно оторваться от детей. Кажется, просто умру, если их сейчас отпущу. Я не могу!!

Руслан обнимает всех нас сразу. Дети между нами мгновенно засыпают.

У Саши от долгого плача на лбу выступили венки. У Димочки снова потничка…

— Извините, время, — торопит нас Катя. — Вам до пересменки нужно успеть выйти.

— Алина, клади детей в кроватки, — повторяет мне муж.

Я киваю, но продолжаю держать на руках детей. Мне даже не тяжело. Я вообще, кажется, готова всю жизнь так простоять!

Людмила Федоровна мягко забирает у меня детей по одному. Я рыдая, прижимаю пальцы к губам, чтобы не закричать от боли.

— Вот, — выдает нянечка мне листок и ручку взамен детей, — садись там в уголку, — и пиши все. Чем кормить, как качать.

Хватаюсь я за эту бумажку, как за спасательный круг. Мне кажется,