недавно выяснили, что из дворца хана до самой реки раньше вел подземный ход. Возможно, он еще сохранился.

— Ничего удивительного, господин майор… У хана были тысячи невольников, они могли выкопать подземный ход хоть до самого Царицына…

— Тогда еще не было никакого Царицына…

— Ефим Константинович, так вы майор?– улыбнулся я.

— Майор Разумовский. Михайловский полк. А вы, господин Никитин, рисковый человек… значит тоже решили взглянуть на сокровища?

— Я совершенно не претендую. Только посмотрю, из чистого любопытства.

— Хорошо вы своих цепных псов в усадьбе натаскали. Трех моих ребят ночью положили…

Я пожал плечами.

— Знаете, господин Никитин, я человек злопамятный и все равно найду ваших стрелков…– пробурчал майор.– Моя месть будет страшной.

Знал бы ты, майор, что стрелок был один, да еще садовник с вилами…

Старик тем временем уже сложил половину карты из монет.

— Скажите честно, господин Никитин, вы поддерживаете политику императора Николая? — поинтересовался майор Разумовский.

— Я за порядок и единение. Вспомните хотя бы смутное время, когда на Русь пришли татаро-монгольские полчища. Князья ссорились, дрались из-за земель, вместо того чтобы сплотиться и дать решительный отпор захватчикам…

— Карамзин в своих трудах утверждает, что у хана Батыя было не меньше пятисот тысяч обученных воинов,– сказал старик.– Что можно было предоставить такой грозной силе?

— Если бы объединились — нашли бы силу не меньшую. И отваги, и мужества, нашим людям не занимать. Вспомните хотя бы маленький Козельск, сколько дней полчища Орды не могли его взять, а когда, наконец, захватили — от злобы сожгли и сравняли городок с землей…

— Дела давно минувших дней, преданья старины глубокой…– усмехнулся майор.

— Послушайте, Разумовский. И сейчас над Россией сгущаются тучи. Война неизбежна. Совсем не время для внутренних политических игр.

— Вы — помещик, Никитин. Потому и поддерживаете царя. Вам выгодно крепостничество. Бесплатная рабочая сила, слуги, вы будто царек на маленьком клочке земли. Жируете, пока крестьяне пашут в поте лица… и не надо все сваливать на войну. Я был на Кавказской войне. Генералы и высокие чины отсиживаются в крепостях, а на позициях и в разъездах простые солдаты, бывшие крепостные, которых и бросают в первую очередь на убой… знаете сколько я лично похоронок отправил? И везде одно и тоже: «погиб за царя, отечество и православную веру».

— А вы предлагаете вывести войска с Кавказа?

— В первую очередь нужно отменять крепостничество. Раб всегда будет ненавидеть господина. Думаете, ваши крепостные хорошо о вас отзываются и не плюют в спину?

— Я открыл на балках завод, в первую очередь, чтобы обеспечить работой крепостных, а не для своей личной выгоды. Мужики начали реально зарабатывать. Теперь им не нужно отпрашиваться на отхожий промысел или бурлачить. В селе я открыл школу, сельские дети обучаются грамоте, все мои крестьяне сыты, одеты… любой может прийти в усадьбу и попросить о помощи. Никому я еще не отказал. Так за что они будут плевать мне в спину?

— Ну… пожалуй вы некоторое исключение из правил…– задумался Разумовский.– Насколько я знаю помещиков — все самодуры и напыщенный индюки, которые считают себя пупом Земли…

Разумовский кивнул крепышу.

— Ефрейтор Калинин, пройдитесь, еще раз осмотрись на курганах…

— Не нравятся мне эти московские археологи,– вздохнул поручик.– Дело к вечеру, а они еще не закругляются…

— Да пусть копаются,– усмехнулся граф.

Вскоре ефрейтор вернулся:

— Вокруг все чисто. Ни души. Археологи тоже уезжают…

— Готово, господа…– кивнул старик и показал карту из монет на столе.– Как я и предполагал, Тамирхэй приказал спрятать золотых коней во внутреннем дворе дворца, в подвале. Это место четко отмечено на карте. Тридцать «алд дэлем» южнее разрушенной арки, ближайшей к реке, примерно там и должен быть вход в подвал…

Старик взял длинные деревянные рейки, собранные в виде большого циркуля, и выставил между ними расстояние на определенную длину.

Граф Бекмешев потер ладони и привстал:

— Пойдемте, господа… не будем терять времени…

— Ефрейтор Калинин, возьмите в карете две лопаты и ломик! — приказал Разумовский.

Разрушенная обвалившаяся арка стояла неподалеку, почти наполовину занесенная песком. Как только старик-ученый точно определил место, ефрейтор и поручик начали прокапывать шурф. Они работали минут сорок, углубились почти на метр в глубину и на три метра в длину, но ничего не нашли. Копатели уже изрядно вспотели и устали.

— Чертовы степи…– вздохнул поручик.– Тут можно годами копаться, но ничего не найти…

— Попробуйте взять немного левее,– предложил старик.– Шесть веков прошло, конечно, все давно песком занесло…

— Скоро стемнеет,– вздохнул граф Бекмешев.

И в этот момент ефрейтор ударил лопатой обо что-то металлическое.

Копатели тщательно расчистили грунт. Все увидели толстый железный щит, изъеденный ржавчиной. С помощью ломиков приоткрыли и приподняли тяжелый щит, обнаружив под ним пустоту. Это напоминало старинную вытяжную систему. Однако человек средней комплекции вполне мог пролезть внутрь.

К этому времени окончательно стемнело.

— Кому-то нужно полезть вниз и осмотреться,– произнес майор Разумовский.

— Господа, может лучше продолжим поиски утром?– предложил Генрих Рудольфович.– На улице темно, а там и вовсе тьма кромешная…

— Агап, беги в карету за масляными фонарями и веревками! — приказал граф Бекмешев.

Когда принесли фонари и веревки, первым спустили поручика.

— Глубина небольшая, около двух саженей! — крикнул снизу поручик.– Здесь и вправду подвал!

— Осмотри все внимательно! — приказал майор Разумовский.

Через пять минут поручик окликнул:

— Тут старинная дверь. Похоже, там и есть тайник…

Вскоре по веревке спустились все, даже старик-ученый. Наверху остался только ефрейтор Калинин. Майор Разумовский с фонарем шел впереди, замыкал цепочку Агап, тоже с зажженным фонарем.

Подземное помещение было небольшим, около пятнадцати саженей, в конце подвала оказалась железная дверь с круглым впалым замком посередине.

Граф усмехнулся:

— Похоже, для этого замка и нужны полумесяцы,– он протянул их старику.

Генрих Рудольфович осторожно вставил полумесяцы в пазы, и три раза провернул против часовой стрелки. Внутри глухо лязгнул механизм и двери медленно приоткрылись.

За дверью было еще одно подземелье, примерно в два раза больше, с высоким, арочным потолком. По краям стояли четыре толстые колонны. Свод и стены бетонные, однако полы земляные, плотно утрамбованные. В самом конце галереи высился каменный пьедестал.

Майор Разумовский и Агап обошли по галерее с фонарями, внимательно осмотрелись и приблизились к пьедесталу. Генрих Рудольфович брел следом, у пьедестала он нагнулся и достал снизу небольшой деревянный футляр, чуть больше скрипичного. Футляр