что Русь крестили силой и тем сбили ее с «естественного» и «благотворного» духовного пути, освященного тысячелетними славянскими традициями. Усилились споры и о том, превратились ли русские после крещения в истинных христиан или остались язычниками, но теперь «охристианизированными». Неоднозначны, нередко диаметрально противоположны характеристики личности князя Владимира: от святого христианина до разнузданного безнравственного язычника. Расхождения понятны, так как в личности Владимира сочетались и те и другие качества. Историки более двухсот лет спорят о месте и дате крещения князя Владимира.

Точек зрений много. Среди них немало таких, которые не имеют отношения к исторической правде, а пропитаны фальшью идеологии, личными пристрастиями, честолюбивой погоней за славой «первооткрывателей».

Между тем исторические источники и сам ход реальных событий тех времен убедительно свидетельствуют, что крещение Руси было судьбоносным в российской истории. Не только по причине обретения Русью единой, общегосударственной религии, крайне необходимой для укрепления и развития рождающегося древнерусского государства, но также потому, что крещение Руси означало выбор геополитического курса исторического развития Руси, не временного, сиюминутного, а на века. Это – историческая очевидность.

Русь, а затем Россия более тысячи лет идут курсом, намеченным политической элитой Руси Х в. Первым актом этого исторического выбора было принятие Русью христианства.

Срединное между Западом и Востоком положение Руси волей или неволей ставило ее перед выбором векторов развития и осознания ее места и роли в мире. В какую сторону качнется маятник истории Руси – к христианской Европе или мусульманскому, а также иудейскому Востоку? Где Русь обретет возможности реализации своего государственного, политического, социально-экономического потенциала? А главное – в чем смысл исторического бытия Руси?

Эти вопросы волновали русских летописцев еще со времен легендарного Нестора, позже митрополита Илариона (ок. 990 – ок. 1054 или 1055), монаха Филофея (1465–1542), а затем большинство русских мыслителей. Вопрос смысла исторического бытия страны – вечный. Впервые этот вопрос поставил равноапостольский князь Владимир.

Проблема поиска исторического пути Руси ярко и с необыкновенной художественной силой нашла отражение в содержащейся в Повести временных лет легенде о выборе князем Владимиром веры для своего народа и государства. Выбирать приходилось между католиками, византийцами, мусульманами и хазарскими иудеями – реальными и мощными силами на международной арене. Летописец рассказывает, как представители этих религий наперебой расхваливали и увещевали киевского князя принять их веру. Прозорливый Владимир не поверил на слово, а отправил послов к германцам, грекам, мусульманам и иудеям, чтобы они воочию убедились в преимуществах той или иной религии и рассказали об этом своему князю.

Послы посетили мечеть. Вернувшись, они однозначно заявили, что «нет в них веселья, только печаль и смрад великий. Не добр закон их». Немцев – христиан римской церкви удостоили слов: «и видели в храмах их различную службу, но красоты не видели никакой». И только греческое (византийское) богослужение вызвало восторг: «И пришли мы в Греческую землю, и ввели нас туда, где служат они Богу своему, и не знали – на небе или на земле мы: ибо нет на земле такого зрелища и красоты такой, и не знаем, как и рассказать об этом, – знаем мы только, что пребывает там Бог с людьми и служба их лучше, чем во всех других странах»[248].

Выводы явно предвзятые, хотя бы потому, что и католические храмы по красоте и величию богослужения не уступали греческим. Однако ключевым в их «докладе» является не столько восхищение красотой греческого богослужения, сколько утверждение, что у греков «Бог с людьми». Значит, это религия истинная, она – путь к Богу, его покровительству и защите. Восточное христианство, по мнению послов Владимира, именно то, что требуется для духовного окормления Руси и ее народов. Здесь заложен глубокий смысл русского восприятия христианства – там, где Бог – там сила, правда и подлинная истина.

Симпатии к византийскому богослужению не случайны, а плод долговременных контактов и отношений Руси с Византией. Рассуждение о красоте византийского богослужения как наиболее привлекательной стороны восточного христианства понятны, если учесть, что язычники обожествляли именно красоту природы и поклонялись ей. Потребность в красоте – одно из качеств внутреннего мира славян-язычников. Однако для них оказалась первичной не красота обрядов, а глубокая духовная суть христианства.

В итоге святой Владимир выбрал греческий вариант христианства с крайне наивной и неубедительной аргументацией: дескать, у греков (византийцев) богослужение – торжественнее и красочнее, чем у других народов. На деле к этому решению Владимира привело не эмоциональное восприятие греческого христианства, а осмысление исторического опыта взаимоотношений Руси с другими государствами и народами. Практически Русь воевала и с византийцами, и с мусульманами, и с иудеями. Однако характер войн был разный. С мусульманами и иудеями (хазарами) – защита от агрессии и решение задач выживания во вражеском окружении, а с Византией – не столько борьба за территории и предотвращение опасности поглощения ею Руси, сколько за торгово-экономические связи, за преимущества в торговле и за различного рода льготы в отношениях двух стран.

В чью пользу должен быть сделан выбор? Разумеется – Византии, самой могущественной империи того времени. Не столько красота византийского богослужения привлекала князя, сколько человечность и смысл восточного христианства с великолепием его культуры, глубина духовного восприятия мира.

У византийцев было чему учиться, что перенять и что использовать в интересах собственного государства. Византия не угрожала Руси перспективой завоевания и разгрома. Напротив, в памяти были свежи подвиги дружин Олега (годы княжения 869–912) и Игоря, праздновавших победы над грозными византийцами, что вселяло надежды на равноправное и выгодное сотрудничество.

Более того, замечательный византинист В.Г. Василевский (1838–1899) доказал, что в 986–988 гг., времени крещения Руси, был заключен договор о союзе Руси с Византией, который, безусловно, повлиял на выбор князем Владимиром византийского варианта христианства.

Древнейшими документальными памятниками русско-византийских отношений являются договоры Руси с греками 908, 911, 944 и 971 гг. Они сохранены Повестью временных лет и свидетельствуют о достаточно искусной дипломатии русских князей. История русско-византийских отношений после первого крупного военного конфликта в 860 г. и, вероятно, первых шагов к христианизации Руси – это история войн и перемирий, конфликтов и союзов, заключения династических браков и скрытого противоборства, выражавшегося в дипломатических интригах, протокольных «искусах» и др. Все это свидетельствует о давних и разносторонних связях Руси с Византией, разнохарактерности их отношений, о дипломатических и военных противоборствах. Исторический опыт внешнеполитической деятельности русских князей и перспективы укрепления позиций древнерусского государства в международной жизни тех времен сыграли одну из ведущих ролей в осознании и глубоко продуманном князем Владимиром выборе единого для всех русских земель вероисповедания.

Мудрость приходит с годами и накопленным жизненным опытом. За плечами князя Владимира была жизнь, полная драм борьбы за власть. Он – сын великого русского воина князя Святослава