издевательства над противником. Ведь если ему все удастся, то Виата во второй раз наступит на те же грабли и второй раз столкнется с тем же оружием, которое, кажется, один раз уже победили.

Только на сей раз — не победят.

Героические наклы больше не станут фактором, на который Троттл не может повлиять, не найдется новый Алкаст Выдра, да и количество нерешаемых боевых задач с одной вырастет до многих сотен.

И ведь даже не получится откреститься тем, что раз я не представляю, как Вальтор скопирует камень — значит, он его не скопирует. Скопирует.

Значит, он знает как.

В конце концов, у него была фора передо мной в двести лет. Два века, которые он провел, прогрессируя в магии и открывая для себя новое. Возможно, он не собирается копировать сам камень, возможно, он как-то собирается скопировать его способность к неуязвимости, снять какой-то слепок, не знаю, до чего он там додумался за двести лет!

Но камень я не дам.

Вот единственное что я знаю. Как минимум, потому что самому надо. Как максимум — потому что надо всем остальным. И даже если для этого придется отправиться в мертвую зону, самому превратиться в крота, докопаться до туннелей наклов и своими руками выгнать их всех на поверхность, под солнечный свет, под которым они стушуются и выложат мне все, что меня интересует — я это сделаю.

— И как ты считаешь, у него есть шансы заполучить себе камень?

— Шансы есть всегда, — вздохнул Адам. — Вопрос в том, насколько они велики. Еще месяц назад на этот вопрос я бы со смехом ответил, что шанс стремится к нулю, сейчас же, после всего того, что мы узнали и всего того, о чем мы еще не в курсе, а такие вещи, уверен, существуют… Скажем так, я не хочу давать прогнозов, поскольку не уверен, какими порядками величин оперировать.

— Значит, больше пятидесяти процентов. — Я задумчиво кивнул. — И что мы будем теперь с этим делать?

— Вот умеешь ты задавать каверзные вопросы, которые помимо прочего еще и не ко времени, — нахмурился Адам. — Не знаю, Марк. Вот не буду врать и лукавить — не знаю. Тут такая сложная цепочка взаимодействия выстраивается, что, боюсь, дернуть за ее начало так, чтобы до конца дошла хоть какое-то шевеление — задача с пятью неизвестными буквально. Мы, безопасники, хоть и периодически действуем сообща с армией, что ты мог сегодня наблюдать, но не являемся с ними одной структурой. А каждая подобная структура — это десятки согласований на всех уровнях. Я передам информацию своему начальнику, он — своему начальнику, тот — своему. Тот начальник, если его компетенции позволят, свяжется с каким-нибудь генералом армии, перескажет ему информацию. Тот спустит приказ ниже, оттуда он уйдет еще ниже, пока не дойдет до тех, кто имеет контакт с наклами… И это мы еще опускаем тот факт, что наклы вообще-то полторы сотни лет не получали никаких приказов от армейских чинов и вообще давно уже считают себя отдельным… не знаю, народом, что ли.

— Орденом, — подсказал я. — Больше всего то, что ты мне рассказывал, похоже на какой-то монашеский орден, члены которого смысл всей своей жизни видят в защите артефакта от посягательств.

— Кстати, да. — Адам щелкнул пальцами. — Отличное сравнение. У них же даже нечто вроде бога есть — тот самый Камаль-хан… Но вообще я это к тому, что лично у меня нет уверенности, что наклы не пошлют нахер высокое армейское начальство и не откажутся выполнять их указы. Тем более, если указы будут касаться того самого артефакта, на алтарь охраны которого они кладут все свое существование. Уж если они отказались выдать тело Выдры, которого хотели похоронить со всеми почестями, то камень не отдадут тем более. Они же не знают, что мы с ним собираемся сделать… А если рассказать — то не отдадут тем более, поскольку считают, что лучшей защиты, нежели их катакомбы, попросту не существует… В общем-то, в какой-то степени они даже будут правы.

— Значит, ты хочешь сказать, что наши шансы заполучить камень меньше, чем шансы троттлистов? — не поверил своим ушам я.

— Я такого не утверждаю. — Адам развел руками. — Поскольку я не знаю, какими возможностями обладают троттлисты. Но я точно знаю, какими возможностями в данном случае обладаем мы. И они не впечатляют. Быстро этого не сделать. По крайней мере, официальным путем. Через бумажки и приказы. Так, как это предусмотрено законами Виаты.

— Но ведь у наклов давно уже свои законы, которыми они руководствуются, как я понял, — невинным голосом возразил я.

— Да, это и есть та проблема, с которой столкнутся наши бумагомаратели, когда дело до этого дойдет, — согласился Адам. — Потому что наклы не готовы отдавать артефакт толстым генералам с пышными усами и широкими погонами, зато готовы отдать его тому, в кому признают своего вождя и пророка — Камаль-хана. Мракобесие, не находишь?

— Чудовищное, — согласился я. — Никакого представления о цивилизованной жизни. Но ведь если найдется кто-то, кто сможет добыть у них камень официальным путем или нет… Это же не будет считаться… Ну, не знаю… Преступлением каким-нибудь?

— Разумеется, будет. — Адам важно кивнул. — Но в данном случае будет применена поправка о несоразмерности выгоды государства и нанесенном ущербе, которая была впервые применена при нападении троттлистов на один из городов, где для прекращения нападения пришлось обрушить целое здание и магов хотели судить за порчу городского имущества. Говоря проще — это будет считаться преступлением, но никто не будет за него преследовать. В конце концов, этот камень сейчас, прости за странное сравнение, является краеугольным во всей государственной безопасности. Так что государство даже будет благодарно тому, кто умудрится провернуть это. Можно сказать, это будет операция на уровне той, что в свое время провернул Алкаст Выдра!

— Да уж, было бы неплохо, если бы такой человек нашелся, — вздохнул я. — Кто-то молодой и талантливый, такой, чтобы уже не раз доказывал, что мозги у него на правильном месте и он умеет их применять в правильном направлении. Жалко, что подобные люди обычно нарасхват и частенько заняты различными важными делами, вроде работы на службу безопасности. Они постоянно на виду у всяких важных дядь в черных костюмах, которые следят за каждым их шагом и вряд ли позволят вот так просто выйти и отправиться куда-то в мертвые земли. Тем более, что у обсуждаемого нами человека есть целая команда, которую брать с собой не с руки, но которая активно будет интересоваться, где же он и чем занят.

— Да, проблема, — согласился Адам. — Но в подобной ситуации например дядя в костюме мог бы прикрыть этого человека, наговорив например об особой тайной миссии этого человека… Это уже не говоря о том, что дядя, конечно, должен смотреть за этим человеком и не позволять ему совершать ничего противозаконного и идущего вразрез с планами высокого командования… Но любой дядя в черном костюме — это в первую очередь человек, которому свойственно уставать, отвлекаться. Он же не может постоянно не сводить глаз со своего подопечного и легко может пропустить момент, когда тот например отойдет попить воды… И ищи его потом как ветра в поле. Ну, в теории, разумеется, мы же теоретически рассуждаем.

— О, ну разумеется. — Я улыбнулся и встал с тренажера. — Знаешь, я, наверное, отойду попить воды.

— Надолго? — улыбнулся Адам.

— Дня на три, думаю, — тоже улыбнулся я. — Очень уж пить хочется, прямо пустыня во рту. Сам понимаешь, день был не из легких.

— О, прекрасно понимаю, — кивнул Адам и достал из внутреннего кармана пиджака телефон. — Иди, конечно. Гидрация организма — это очень, очень важно!

Чтобы не попадаться на глаза Ноксу и Лютесу, я прыжком спустился из тренажерного зала прямо на пол тренировочного полигона. Перекатился по полу, чтобы не переломать ноги, и направился в гараж.

Чтобы не рычать мотором на всю базу, выкатил мотоцикл через дверь руками и только на улице завел его. Сел в седло, наметил маршрут до ближайшей точки мертвой зоны, запомнил его, спрятал телефон в карман и открутил газ.

Солнце уже наполовину выползло из-за горизонта и сейчас порванным яичным желтком растекалось по крышам домов, окрашивая их в оранжево-желтый. Город уже проснулся, но еще не успел выбраться на улицы, и редкие машины не помешали мне добраться до окраины города, потратив на это буквально десять минут.

Еще пятнадцать понадобилось на то, чтобы по загородной трассе доехать до мертвой зоны, которую было даже издалека видно — она