сидел молодой конторщик и бдительно поглядывал на стрекочущий аппарат. Выдав Марешалю и Долгову ожидавшие их телеграммы из министерств, парень принял депешу от Сергея. Гастон, пока суд да дело, начал изучать послания и вдруг присвистнул. Следом присвистнул и Долгов, также успевший прочитать свою долю телеграмм.

— Бьюсь об заклад, что мы с тобой свистим по одному и тому же поводу, — заметил Марешаль, засовывая бланки в карман.

— Похоже, что так, — согласился Долгов.

— А что за повод? — тут же спросил любопытный, как сорока, Фалалеев.

Сергей ограничился вопросительным взглядом.

— Повод важный, — задумчиво сказал Долгов.

Но здесь мы его обсуждать не будем.

— Место неподходящее, — подхватил француз. — Знаете, что? Серж собирается на реку рисовать. Мы, само собой, с ним. Там, на берегу, и обсудим.

Как уже упоминалось, телеграф располагался на первом этаже здания ратуши. На втором квартировал полицейский участок. Поэтому, столкнувшись на выходе с сержантом Мартеном, Сергей не удивился. Удивил, скорее, вид Мартена, уж очень мрачен был жандарм.

Как нельзя кстати, мсье Белозёров, сказал он вместо приветствия. — Я уже хотел послать за вами.

— Вот он я, — сказал Сергей, пожимая руку Мар тену. — Что-то случилось?

— Давайте поднимемся ко мне. Поговорить надо.

— А мы? — спросил Марешаль.

— И вы с нами. Вас это тоже касается. За компанию с мсье художником.

Кабинетик Мартена, напоминавший размером шляпную коробку, гостей вместил с трудом. В приёмной комнатке участка зевали два жандарма, — очевидно, всё войско правопорядка и законности, коим располагал сержант.

— Плохо дело, мсье, — сурово произнёс Мартен, едва расселись.

— Так что случилось-то? — нетерпеливо спросил Сергей.

Сержант расстегнул верхнюю пуговицу мундира. Подумав, расстегнул и вторую. С кряхтением потёр грудь. Несмотря на то что день лишь начался, лицо было усталое, серое.

— Пифо у меня пропал, — сказал отрывисто.

— Кто такой Пифо? — спросил Долгов.

— Местный жандарм, — коротко объяснил Сергей.

Он-то, как и Фалалеев, помнил степенного Пифо, поехавшего с ними на место убийства Звездилова в Сен-Робер, да там и оставшегося на день-два — разбираться. Он тогда ещё показал на торчащий в груди трупа нож с клеймом в виде орла Наполеона. Упомянул, что где-то, когда-то подобный клинок видел, только вот не мог вспомнить, где и когда…

— Что значит — пропал? — спросил Фалалеев.

— То и значит… Как в воду канул. Ходил по деревне, опрашивал сельчан, а потом исчез. Не знаю, что и думать.

Марешаль озадаченно хмыкнул и пригладил волосы.

— Сожалеем, — произнёс он. — Даст бог, всё же найдётся… Мы чем-то можем помочь?

Мартен махнул рукой.

— А чем вы можете помочь? Я вот в Орлеан телеграмму дал, в департамент. Пусть дознавателя шлют, он и разберётся. Моё дело — порядок поддерживать.

— Так зачем вы нас пригласили?

— А вот зачем…

Откинувшись на стуле, Мартен задумчиво посмотрел на Сергея.

— Люди в деревне волнуются, мсье Белозёров, — сказал неожиданно.

— Почему?

— Понимаете, жизнь у нас здесь, в общем, тихая, мирная. Бывает, подерутся. Кто-то у кого-то украдёт по мелочи. Ну, парень девушку на сеновал затащит, так потом на ней и женится. Вот и все происшествия. Живём из года в год спокойно, без потрясений. Вернее, жили…

Мартен замолчал и полез в тумбу стола. Вытащив большую, дочерна обкуренную трубку, набил табаком.

— И вдруг началось что-то недоброе, — заговорил снова, прикурив от спички. — По соседству убивают человека. Для наших краёв — дело неслыханное. Мы уж и не помним, когда здесь кого-то убивали. Следом исчезает жандарм, которому поручено в убийстве разобраться. Наш, местный. Такого вообще никогда не было. И всё это за каких то три дня. Вот народ и заволновался. Разговоры всякие пошли…

Действительно… По пути на телеграф Сергей за метил в нескольких местах небольшие кучки селян. Люди оживлённо переговаривались, бурно жестикулировали, — словом, обсуждали что-то их волновавшее. Вот в чём дело, оказывается…

Мартен наклонился к Сергею.

— И хуже всего, что эти происшествия связывают с вами, мсье Белозёров, — закончил негромко.

— Это почему же? — изумлённо спросил Сергей.

— Да потому, что и убийство, и пропажа Пифо случились через считанные дни после вашего появления в Ла-Роше. Всё было тихо-мирно, но приехал русский художник со своими русскими же помощниками, и началось… Кстати, убитый в Сен-Робере Звездилов — тоже русский художник. Я уж молчу, что в первый же вечер вы, мсье, сподобились собственной рукой начистить рожи местным парням. Вот люди друг друга и спрашивают: чего, мол, от этих русских ещё ждать? Какой беды?

Сергей растерялся. Такого поворота событий ожидать было невозможно.

— Вот дурь-то деревенская, — возмущённо буркнул Фалалеев. — Что в России, что во Франции одно и то же: крестьяне — народ дикий.

— Но вы же понимаете, что это полная чушь? — тихо спросил Мартена Сергей.

— Я-то понимаю, мсье. А вот все остальные нет. И это меня, знаете ли, очень беспокоит. Мэра, кстати, тоже. — Выпустив клуб дыма, Мартен хмуро посмотрел на Белозёрова. — Как бы чего не случилось.

— Например?

— Ну, например… Соберут сход и попросят вас покинуть деревню. Настойчиво попросят. Очень настойчиво.

— Проще говоря, выгонят?

— Можно и так сказать.

— А если я не уеду?

— Тогда будет плохо, мсье.

— Что ж, соберутся толпой и силой выставят за околицу? А то и пинками выгонят?

— Вроде того.

— А вы на что, сержант? С мэром в обнимку будете смотреть на беззаконие?

— Я уже говорил вам, что у меня всего три жандарма. А после исчезновения Пифо и вовсе два. — Мартен принялся выколачивать трубку. — Мы, конечно, в стороне не останемся. Но, понимаете ли, когда люди сбиваются в толпу, они вроде как звереют. Чтобы разогнать их, нужна сила. А у меня её нет. И я от души… понимаете ли, от души… советую, мсье: уезжайте от греха подальше. Всякое может быть. Не любят у нас чужаков, а уж русских тем более. Извините, само собой.

Сергей не выдержал — грохнул кулаком по столу. Мартен, однако, и бровью не повёл. Вздохнул только.

— Вы мне хоть стол сломайте, на здоровье… Поймите только, что я добра вам желаю.

— Себе вы добра желаете, — сказал Сергей тихо и яростно. — Случись что со мной в вашей деревушке, вам начальство голову оторвёт.

— Это уж непременно, — согласился сержант невозмутимо. — Только вам от этого легче не будет. Не дай бог, конечно…

Дверь в кабинет распахнулась, и быстро вошёл Бернар. Достойный мэр выглядел озабоченным, коричневый сюртук был небрежно расстёгнут, трехцветный шарф с талин сполз чуть ли не по самые… ну, в общем, сполз.

— А-а, виновники торжества в сборе, — сказал с оттенком неприязни, не утруждаясь приветствием. — Удачно, удачно… Вы объяснили им ситуацию, Мартен?

— Объяснил, мсье мэр.