Одно дело планировать это, фантазировать и мечтать. Другое – сделать.

К обеду меня затошнило, и я подумала, что уже беременна. Сбегала в аптеку за тестами и сделала один, хотя здравый смысл всячески подсказывал, что это бред. Тест показал мне фигу с маслом, но никак не успокоил.

«А вдруг я не могу иметь детей?» – осенило меня часам к четырём.

А если ребёнок будет с патологией, и врачи заставят меня сделать аборт?..

В общем, радость, что всё получилось, я соблазнила Петрова и потому большая молодец, угасла. Пришли страхи, сковали по рукам и ногам. Я впервые в жизни не смогла полноценно работать. Взять себя в руки никак не удавалось.

Домой приехала разбитая. Достала початую бутылку вина из холодильника и вылила её. Незачем в доме держать алкоголь. Мало ли.

Приняла душ. Заставила себя поработать. Слопала шоколадку, мысленно попросив прощения у своего фитнес-тренера.

Петров не отсвечивал, и я мстительно помечтала, что он тоже страдает, боится и мандражирует. Однако эта довольная морда заявилась ко мне после десяти безо всяких предварительных звонков. И привёз цветы.

– Это тебе для настроения. Извини, сегодня мастер был занят, приедет в выходные и всё сделает. Дал нам задание плитку купить.

– Спасибо, – поблагодарила, пропуская его в квартиру. – И привет, кстати.

– Мы утром виделись, – напомнил он, раздеваясь.

– Ну да. Кушать будешь?

– Буду. Блин, я что-то не подумал, надо было продуктов заехать купить, а то у тебя сплошные полезные штуки, – добавил он так, словно у меня там только нелюбимая им цветная капуста лежала. – Даже колбасы нет.

– Да сиди уже. Пасту тебе сделаю с морепродуктами, это быстро.

– О, ты прелесть, Элечка, – оживился Василий и сбежал мыть руки.

С индукционной печкой приготовление еды много времени не заняло, и мы уселись за столом. Я положила и себе тоже, вспомнив, что толком ничего и не ела.

На языке так и вертелся вопрос, что Петров забыл у меня дома, но моё гадкое настроение ему лучше не показывать. Только вот держаться получалось с трудом. Ещё и это «Элечка» бесит особенно сильно.

– Не называй меня Элечкой, плиз, – попросила вежливо и деликатно.

– Я уже так привык. Но ладно. Постараюсь. Если что, напоминай мне, – добродушно согласился Петров.

– Вась, а если я уже, ну, беременна?

– Ну и хорошо. Ты же этого хотела, нет?

– Да. Просто это всё так странно. И немного страшно.

– Дети – вообще страшно. Это огромная ответственность. Но я ещё вчера настроился. Хотя ты в пижаме – огромный соблазн, но я мужественно включил мозг и даже воспользовался им.

– Да ты что! А я точно видела, что у тебя другой мозговой центр функционировал, – подколола я немного ядовито.

– Одна голова хорошо, а две лучше, – ничуть не расстроился моему тону Василий.

– Достойный ответ.

– Я практиковался. Уж сколько лет тебя знаю.

– Тоже верно.

Мне откровенно хотелось поругаться, но прицепиться не к чему, да и глупо это. Я получила то, что хотела. Сама ведь предложила. И чисто по-женски теперь кусаю локти, опасаясь, что он не влюбится и не женится, а только получит удовольствие и затем отстегнёт деньжат в виде алиментов.

Денег у меня у самой хватает, да и работа такая, что в декрет можно ходить спокойно: люди работают проверенные, не подведут, а если подведут, уж я‑то найду время и вразумлю бестолковых или зарвавшихся.

Но я всё-таки хочу за него замуж, и с каждым днём мои уверенность лишь крепнет. Василий почти идеален. Только вот пока отказывается быть женатым.

Ладно, когда это я сдавалась? Всё будет. Нужно только подождать и вести себя как положено нехорошей развратной девочке. А ещё не доставать его.

– Как у тебя день прошёл? – кротко спросила я и улыбнулась.

– Милая, ты не заболела? – встревожился Петров.

– А что такое?

Нет, ну ты посмотри на него! Я тут изо всех сил стараюсь быть порядочной женой, а он нарочно выводит меня из себя!

– Ты странно себя ведёшь, не подкалываешь меня даже. И этот странный тон.

– Да просто хотела разговор поддержать. У меня, знаешь ли, нет опыта бесед с мужчиной на кухне вот в такой вот обстановке.

– Предлагаешь сразу перейти к десерту?

– Нет уж, сперва еда. Я сегодня так нервничала, что кусок в горло не лез, – призналась откровенно.

– Аналогично.

Мы посмотрели друг на друга напряжёнными, изучающими взглядами. Непонятными. И в то же время столь одинаковыми.

– Страшно, да? – спросила отчего-то шёпотом.

– Ага.

– Но мы ведь со всем справимся? Я, как и обещала, не буду тебя напрягать, но и не буду мешать тебе видеться с ребёнком.

– Я не сомневаюсь, что ты сдержишь слово. Просто я тут подумал… Это же ему нужно будет подобрать университет, а до этого – программу обучения, чтобы не было проблем с поступлением. И я не знаю, что лучше, Америка или Европа. В Европе такой гей-парад, опасно. Но и в Штатах своего дерьма хватает. Сама знаешь, я не особо толерантен. А у нас я и не знаю, есть ли достойные вузы. В Москве, наверное? А вдруг он захочет быть подводником? Там опасно. И жёны им изменяют. Или военным. Там вообще система…

– Вась, может, это ещё девочка будет, – хмыкнула я.

– Не, будет пацан. Точно тебе говорю.

– Что интересного в пацанах? Вот девочки – они такие хорошенькие. Милые, добрые, нежные. Я их всему научу.

– Как кружить головы мужчинам?

– И это тоже.

– Будет пацан.

– Девочка.

– Пацан.

– Девочка!

Мы посмотрели друг на друга как два противника. Я решила отступить первой.

– Я, может быть, ещё и не беременна. Это редко происходит с первого раза, особенно после тридцати. В среднем у женщины всего четыре овуляции в год.

– Чего? Ты же знаешь, я на биологию особо не ходил.

– Ага, только закончили половые органы изучать, так сразу и пошёл проверять, как оно там на практике, – съязвила я.

– Ну, не сразу, чуток подрос, – с улыбкой вспомнил Петров.

– Овуляция – это такое специальное время, когда женщина на все сто готова забеременеть.

– Четыре раза в год? Ну ничего. Думаю, мы как-нибудь справимся. Уж на четыре-то раза я как-нибудь наскребу по сусекам силёночек-то, – заржал Вася.

– Какой ты самокритичный.

– А ты язва.

– Уж какая есть.