он тесно прижал мои ягодицы к выступу подоконника. Сквозь тонкую шелковую сорочку явно ощущалась его поднятая плоть. Твердая и горячая.

– Смотри, что ты творишь со мною. И он ждет освобождения от оков, с момента моего тебе звонка, – прошептал низким голосом над ухом.

– Но, Расул, ты же не можешь здесь меня соблазнять?

Спросила, а сама уже возбуждалась от одной мысли о сексе с ним. О таинстве, спонтанности. Его запаха и голоса. От того, что он реален и упускать возможность получить удовольствие – только издевательство над чувствами.

– Могу, если ты тоже хочешь.

Наши глаза встретились. Я почти лежала на подоконнике, головой частично вывалившись в окно. Его рука поддерживала мою прогнутую спину. Бедра к бедрам, теснее некуда.

– Хочу. Поцелуй меня, – и сама притянула за голову Расула.

Сначала легко, языком лаская губы, сверху, изнутри, посасывая каждую по очереди, потерлась тазом и поцелуй стал настойчивее и жарче. Голова закружилась, сладость все больше окутывала тело, я сильнее потянула за волосы мужчину, подталкивая к откровенным действиям.

Расул прервал соитие ртов и отодвинулся.

– Я подготовился, – и с улыбкой демона искусителя потянулся в задний карман брюк, извлекая блестящий пакетик.

Футболка его полетела, следом и мои трусики, что он подцепил пальцами и медленно спустил с ног, при этом держа в зубах эротический квадратик, обещая райские сады, неотрывно наблюдая за моей реакцией. Я осталась в короткой рубашке на тонких бретелях. Он обнаженным по пояс. Спустил с себя штаны вместе с плавками, показывая обнаженную красоту. Я протянула руку, желая сжать его и приласкать, но мой ночной любовник, перехватил ее.

– Э, нет, мы уже это проходили, – рассмеялся.

– Но я хочу!

– Знаю, коварная, но не сегодня.

Облачил своего друга в изделие из латекса и подсадив меня на широкий подоконник приблизил пенис к моему, плачущему желанием лону.

Не отрывая взгляда, медленно вошел. Очень медленно, сантиметр за сантиметром, давая привыкнуть к новым ощущениям через барьер. Чувства были новыми, интересными в эмоциональном плане, но физически крали удовольствие. Расул двигался бережно, придерживая меня рукой за ягодицы, максимально прижимая тела. Целовал шею, грудь, обнажив плечи от тонких лямок и спустив на талию рубашку. Шептал нежности и признания. Я захватила его за шею и поддавалась его ласкам, пытаясь взлететь к звездам и обрушить на себя их падение.

– Аглая, ты скоро…?

– Я…, я не знаю…не могу… резинка мешает, – прерывисто отвечала я между движениями и стонами, еще прислушивалась к звукам в доме и шорохам за окном.

– Я не могу уже сдерживаться, желание тебя разрывает, – и пальцами стал тереть мой набухший клитор.

– Кончай, я потом, …прошу тебя, Расул, – сильнее прижимаясь и сжимая тазовые мышцы.

Поймав его безумный, опоённый удовольствием взгляд, притянула за волосы к себе ближе и захватила губы в жадном поцелуе, нагло просовывая свой язык в его рот, запуская пик его блаженства. Разлепив уста он продолжал стонать и двигаться, изливаясь бурным потоком, а я с радостью принимала его наслаждение, гордая от того, что делаю с ним.

– Снова поставила меня в неловкое положение, – Расул отстранился и смотрел в глаза, по-прежнему находясь внутри меня, опираясь одной рукой о подоконник, второй держа за шею.

– Классная я, скажи?

Прогнулась и потянулась словно кошка от ласк хозяина.

– Классная, классная, но коварная.

Чмокнул в губы и освободил от своего присутствия. Стянул презерватив, завязав в узел, зажал в кулаке и тряхнул передо мной.

– Что мне с этим делать? И с тобой…

Обернулся на дверь, убеждаясь, что наши телесные вибрации не разбудили родителей.

Я спрыгнула с подоконника и пошла к тумбочке, достав салфетки подала растерянному парню, молча наблюдая за его манипуляциями. Первичное желание спало, уступив место стыдливости и моей, и его. Заметное стеснение от обстановки все больше завладевало Расулом плюс моя неудовлетворенность легла грузом вины на его спортивные плечи.

– Идем в постель, сможешь еще реабилитироваться, – и поманила его пальцем, забираясь на кровать и садясь по-турецки.

– Ты уверена? Папа не явится вдруг?

Сомневался, но, повинуясь моему приглашению, приближался. Окончательно обнажившись оперся о матрас, прогибая его коленом.

– Не бойся, не кастрирует, – и, усмехнувшись потянула за шею на себя, словно озабоченная. Упала на кровать, уронив на себя и Расула.

Расул.

– Гм, я, конечно, смогу отбиться, но не хотелось бы начинать наш брак с подобных эскапад.

Я навис над дерзкой девчонкой, не поддаваясь ее чарам. И так разум потерял.

– Если узнает мой отец о вылазке в окно, промоет мою совесть на год вперед.

– Не думай о них, милый, лучше поцелуй меня, – и, раскинув ноги, обхватила ими мои ягодицы, вдавливая пятки в мышцы.

– Аглая, ты проказница, знаешь об этом?

Не дожидаясь ответа стал целовать ее веки, щеки, тонкую шею, протянул ладонь и начал катать соски между пальцев, вызывая изгибистые позы девушки. Пенис снова наливался желанием, но я не спешил, касаясь головкой только клитора. Аглая нетерпеливо ерзала по нему, пытаясь насадиться, но я уходил.

– Пожалуйста, хочу ощутить его внутри себя…, Расул, прошу.

– Плохая идея, – отказывал, перестраховываясь, – я снаружи поласкаю.

Но ненасытная самка уже давно проснулась и требовала большего. Изловчившись подо мной и прижав ногами за бедра, позволила нырнуть моему безвольному другу в ее горячие недра.

– О… как хорошо! Он такой твердый и горячий, хочу тебя.

И, схватив за плечи, теснее прижалась, подталкивая к активным действиям. Я понял, что сдаюсь. Есть здесь и сейчас. Я и она. Ее удовольствие стало приоритетом против моих правил. Такая трепетная, горячая, зовущая и безумствующая и я, поддаваясь ее желанию, думал лишь об одном: максимально продержаться и вовремя прерваться.

***

Я лежал без сна. Аглая, прижавшаяся к моему плечу, тихо сопела, просматривая второй сон. А я его стерег, не зная, чего больше боясь: уснуть с ней до будильника и быть обнаруженным ее родителями или покинуть и утратить единение душ и тел. Сняв со своей груди ее маленькую ладошку, поцеловал в середину кисти и тихонько отодвинулся. Прикрыл одеялом по плечи, поднялся с кровати.

Утро уже кралось, брызгая по небу бледно-розовыми красками, ещё чуть-чуть и станут различимы силуэты в ночи. Наши отношения и тяга к друг другу превратились в кислородную зависимость. Жить поврозь становилось все тяжелее, а она еще и не засватана.

– Украсть что ли тебя, без церемоний и запереть в своей берлоге? – обрели мысли голос.

Смотрел на нее спящую и не мог оторваться. Но воспитанный мальчик, проснувшись вовремя погнал меня из спальни прочь тем же путем, что я вторгся. Августовская ночь не отпускала, разливаясь тоской от предстоящей разлуки. Крадучись, миновал дорожку