– Допрыгалась… – Он присел на стул рядом с кроватью, коснулся тонкой, в синих прожилках вен руки. – Чуть-чуть бы подождала…

В оконное стекло с громким стуком врезалась ночная бабочка. Сначала одна, а потом и еще несколько. Матвей вздрогнул от неожиданности, встал со стула, подошел к окну, прижался лбом к стеклу. Там, за стеклом, была непроглядная чернота, поглощающая и мгновенно переваривающая свет от фонаря, неправильная и даже жуткая. Интересно, как долго можно оставаться нормальным в этом гиблом месте? Сколько времени понадобится, чтобы, всматриваясь в черноту за окном, начать видеть то, чего нет?..

Мало понадобится времени, всего пару минут… Темнота, до этого монотонная и однородная, вдруг ожила, зашевелилась и запульсировала, посмотрела на Матвея желтыми совиными глазами, прижалась к стеклу десятками полупрозрачных ладоней. Матвей чертыхнулся и отскочил от окна. Что только не примерещится! Какие глаза?! Какие ладони?! Мотыльки! Бестолковые и отчаянные в этой своей бестолковости, хрупкими крыльями рисующие на стекле дикие узоры.

Алена вдруг заметалась, словно даже в своем сумрачном состоянии почувствовала рвущихся в палату мотыльков. Матвей вернулся на место, положил ладонь на ее влажный лоб, заглянул в уже открытые, но все равно бессмысленные глаза и скрипнул зубами от бешенства. Какой же тварью нужно быть, чтобы сознательно превратить нормального человека в такое вот жалкое и беспомощное существо!

– …Что вы тут делаете? – послышался за спиной знакомый и уже ненавистный голос.

Доктор Джекил стоял на пороге и буравил Матвея подозрительным взглядом. Даже домой не уехал, подонок! С чего бы это?

– Да вот, зашел проверить. – Матвей убрал руку с Алениного лба, выпрямился.

– Что вы зашли проверить? – Главврач сделал шаг ему навстречу. – Что здесь вообще можно проверять?! С пациенткой все в полном порядке, вы же видите.

Все в полном порядке? Вот это неподвижное, ни на что не реагирующее существо в полном порядке?.. Больше всего на свете Матвею хотелось врезать доктору Джекилу по морде, но вместо этого он лишь виновато улыбнулся.

– Мотыльки! – сказал многозначительно.

– Что – мотыльки? – Главврач оторвал взгляд от Алены, недобро сощурился.

– Залетают в палату. – Матвей пожал плечами. – А больная их боится, нервничать начинает. Это же плохо, что она нервничает, – добавил он с детской наивностью.

Ох как тяжело далась ему эта наивность и этот простодушный тон! Но не время показывать зубы, нужно дождаться подходящего момента.

– Больная не нервничает. – Доктор Джекил подошел к кровати, посмотрел на Алену с нежностью. Ну прямо родная мать у постели спящего ребенка. – Ей сейчас хорошо и совсем не страшно. Вы что, не видите?! – Он кивнул на штатив с капельницей, отмеряющей Алене фальшивое медикаментозное счастье.

– Так а с мотыльками что делать? – поинтересовался Матвей. – Они ж все равно летят. Вон стекло все испачкали. Сестра-хозяйка просила принять меры.

– Утром! – рявкнул главврач. – Утром будете принимать меры, а сейчас идите уже, мне нужно ее осмотреть.

Уходить из палаты не хотелось, а еще больше не хотелось оставлять Алену наедине с этим выродком, но время еще не пришло, и Матвей подчинился. Просто нужно немного потерпеть, дождаться, когда доктор Джекил свалит наконец домой, а уже потом действовать.

Ждать в отделении не было никаких сил, и Матвей вышел на улицу. Свежий весенний воздух сладко пах молодой листвой, а с черного неба таращилась щербатая убывающая луна. Он хотел было присесть на скамейку под яблоней, но вместо этого спрыгнул с крыльца и, стараясь не попадать в льющийся из окон оранжевый свет, побрел вдоль стены.

Разведка местности – вот как он это называл. Разведка и изучение путей отступления. В кармане глухо звякнули ключи, те самые, который выдал ему Петрович. Разведку местности было бы разумно завершить у запасной калитки. А еще разумнее было бы проверить замок.

Петрович не соврал: пол-оборота влево и только потом вправо. Проржавевший, но все еще крепкий замок поддался с громким скрипом. С таким же скрипом распахнулась и калитка. Запирать калитку Матвей не стал, просто подпер куском кирпича. С одной стороны, хорошо, что у него есть такой сообщник, как Петрович, а с другой – в том деле, которое он задумал, лучше бы вообще без сообщника, спокойнее и надежнее. Но теперь уж что! Взялся за гуж, не говори, что не дюж! Деньги нужно отрабатывать, и ему еще очень повезет, если часть этих средств потом не придется потратить на адвокатов. Похищение человека – это уже статья…

Чтобы вернуться к крыльцу, Матвею совсем необязательно было проходить мимо окна четырнадцатой палаты, но он выбрал именно этот кружной и не самый короткий путь. Он помнил про ту почти аномальную темноту и поэтому почти не таился, подошел к окну вплотную, заглянул внутрь.

Доктор Джекил никуда не ушел, он склонился над Аленой и, кажется, что-то говорил. Разговаривать с бессознательным человеком – это ли не проявление сумасшествия? Матвей осторожно, стараясь действовать бесшумно, приоткрыл форточку, затянутую посеревшей от пыли марлей, прислушался…

– …А ты сдохнешь. – Главврач говорил и всматривался в неподвижное Аленино лицо, точно рассчитывал, что она ему ответит. – Тогда не сдохла, так сейчас… Я тебе обещаю. Я умею держать слово, я же настоящий мужик. И не узнает никто. Дружка твоего я уволил, а постовую медсестру отослал. Одни мы с тобой, дорогуша. Ты, я и шприц с инсулином. Инсулин… Сколько его нужно, чтобы отдать богу душу? Ты же умная, ты должна знать… – Его голос упал до едва различимого шепота. – Я же тебя любил, я же жениться на тебе хотел, а ты все испортила…

Матвей прижался спиной к стене, зажмурился. Дело принимало совсем уж нешуточный оборот, по сравнению с которым даже похищение начинало казаться детской забавой.

– …Это небольно, ты же знаешь. Возможно, ты даже не заметишь, как умрешь…

Твою ж мать… Матвей мысленно застонал. Вот это называется – влип! И что теперь делать? Стоять и ждать, когда этот урод осуществит свои угрозы? А если это не угрозы, а пустой треп, такой идиотский способ самоутвердиться?..

– …Ты сама виновата, ты не оставила мне выбора. – Доктор Джекил вдруг замолчал, и притаившийся под окном Матвей услышал его приближающиеся шаги.

Целую вечность ничего не происходило, Стешко всматривался в темноту, а Матвей, впечатавшись спиной в стену, старался не дышать.

– Эй, кто там? – Створка форточки качнулась, и марля пыльной паутиной спланировала к ногам Матвея. – Кто там, я спрашиваю?!

В воцарившейся тишине вдруг послышался не то шепот, не то шелест, а в ярком прямоугольнике окна заплясали десятки, если не сотни полупрозрачных теней.

– Пошли прочь, твари! – Другая, теперь уже человеческая тень взмахнула рукой и отступила в глубь комнаты.

Матвей отклеился от стены, мгновение понаблюдал за танцем сошедших с ума мотыльков и бросился к крыльцу.