же время родной, единственной кто не придаст. Лиска гладила Вику по волосам и сотрясалась в рыданиях.

***

Лиска выпила залпом стакан воды. Обида немного отпустила. Что-то внутри подсказывало, что нужно продолжать читать. Подавив отвращение, Лиска перелистнула страницу.

«Прошла неделя. Вчера Лиска говорила со мной бодрее чем обычно. Я мало что успела узнать за пять минут — за Лиской уже образовалась очередь. Детям разрешали звонить родным только раз в день вечером. Главное, что дочь не просилась обратно. Это же хороший знак?

Игорь часто ночует на работе. Он говорит, что новый проект отнимает много сил и времени. Я вижу, как он отводит глаза. Все и так ясно. Я же провожу время с Г. Мы гуляем и разговариваем. Иногда он позволяет себе меня поцеловать, но дальше мы не заходим. Думаю, так даже лучше.

Я делюсь мыслями о наших детях. О том почему они не ладят, Г. признает, что у сына куча комплексов. Ему тринадцать, и он боится девчонок. Не знает, как подойти, как заговорить. У него проблемы с учебой из-за плохой памяти. А еще Г. сказал, что больше всего Серый стесняется того, что до сих пор… кхм… мочится в постель. Г. говорит, что из-за этого Серый и показывает всем свою силу, чтобы не дай Бог никто не узнал о его слабости. Я его понимаю, но… как же моя Лиска? Она то чем виновата перед ним?».

«Прошла еще неделя. Лиска не позвонила. Как назло, Игорь был дома. У него случился приступ нежности, и я не могла уехать. Не то, чтобы дочь для меня не важна… нет… Боже, зачем я оправдываюсь перед собой? Да, в те два дня я выбрала мужа. Не знаю почему. Обрадовалась, что он снова стал думать обо мне? Испугалась, что из-за отказа он отвернется или вообще уйдет? Я не знаю. Наверное, все вместе. Ненавижу себя за нерешительность. Ненавижу, что успокоила себя насчет Лиски. Она в лагере, под присмотром. Что плохого случится? Ненавижу, что все время думала про Г.

На третий день я поехала в лагерь. Лиска сидела подальше ото всех и гладила голову куклы. На вопросы не отвечала. Отворачивалась. Я попыталась что-то узнать у директора. Мне сказали, что Лиска сломала и сожгла свою куклу. Быть этого не может! Никогда не поверю. Да она не разлучалась с куклой никогда. Разговаривала с ней, играла. Кукла была ее лучшей подругой и тут… сломала и сожгла. Нет.

Я попыталась еще раз поговорить с дочкой, но она замкнулась в себе. Сидела и гладила голову. Снова и снова. Честно говоря, выглядело немного жутковато.

А потом, кто-то из ребят рассказал мне про Серого. Я хотела возмутиться! Немедленно увезти Лиску домой. Немного остыв я поняла, что нельзя рубить сгоряча. Г. говорил, что Серый как-то раз видел нас вместе. Зная скверный характер мальчишки… да и как я объясню Игорю, что вернула дочь назад? Вдруг Лиска расскажет про куклу? Так или иначе история с Г. всплывет. Нет, тут надо все обдумать».

«Поговорила с Г. Рассказала о Сером. Вместе решали, что делать. Г. сказал, что попробует достать через знакомых справку. Мол, у Лиски тяжелая простуда и придется ее забрать в город. Такой вариант мне нравился. Он не вызывал ненужных подозрений.

А потом… Г. попросил меня никому не рассказывать о том, что натворил Серый. Можно подумать я бы сказала! Я впервые взглянула на своего «друга» по-другому. Моя… его дочь подверглась насилию! Плевать, что он не знает о ней. Да как он только осмелился предложить такое?!»

Часть листов были выдраны. Следом шла запись:

«Запах больницы, наверное, впитался в кожу. Хлорка чудится везде, даже на улице. Я подолгу сижу возле Лискиной кровати. Каким-то чудом Игорь выбил для нее отдельную палату. Врачи постоянно проводят тесты, дают лекарство, разговаривают с дочкой.

Игорь долго изрыгал проклятия. На меня, на лагерь, на дибила-директора. Как же так получилось, что никто не заметил и не остановил?

Игорь как мог все уладил. Лиска ничего не помнит про лагерь. Врачи говорят, что это к лучшему. Они пытаются достучаться до разума дочери.

Лиска молчит и смотрит куда-то в сторону, словно видит то, что не доступно нам. А если и говорит, то без эмоций. Как робот. Врач посоветовал нам купить куклу взамен сгоревшей. Игорь нашел точно такую же. Кажется, дочке нравится. Господи, верни ее мне. Верни мою дочь!»

«Снова звонил Г. С момента последней встречи он боялся смотреть в глаза. Спрашивал, как дочь. Мы холодно поговорили. Когда он попросил не говорить никому о Сером я повесила трубку. Ничтожество! Какой я все-таки была дурой, что пошла на поводу чувств. Если бы я была верной женой и матерью, Лиска бы не пялилась в потолок, как безвольная кукла.

Она очень привязалась к новой игрушке и назвала ее Викой. Врач сказал, это хороший знак. Стресс оказался слишком сильным для дочери. Она долго копила в себе все плохое за много лет. А потом сознание нашло выход. Ой, не буду об этом. Конечно, никто не увидит дневник, но лучше от греха подальше о ТАКОМ не писать. Очень повезло, что все пошли навстречу».

«Лиска медленно идет на поправку. Врач категорически запретил рассказывать о том, что случилось. Болезнь дочери сплотила нас с Игорем. В свободное время он теперь не пропадает с «друзьями», а сидит рядом с Лиской. Он стал более внимательным, отпускает меня отдыхать. Хотя с тех пор как все случилось мне пришлось уйти с работы. Свободного времени теперь много, и я не устаю так сильно, как раньше.

Лечение требовало дорогих лекарств. Чем-то помогли друзья, чем-то обеспечила клиника. Все равно, пришлось продавать вещи. Игорь даже говорил о машине, но я знаю, как много она для него значит. Как долго он ее хотел. Нет. Он и так многое сделал. Так, что мне пришлось пожертвовать старые фамильные серьги. Этого хватило.

О Г. я забыла, а он не напоминал о себе, видимо убедился, что история не всплывет. Мог бы и не переживать.

Лиска возвращается к нормальной жизни. Она стала замкнутой и молчаливой, но нам обещали, что это временно. Она ни на секунду не расстается с куклой. Врач пояснил, что так работает защитный рефлекс подсознания. Пока что Вика идет Лиске на пользу. А потом нужно потихоньку разлучать их с игрушкой».

«Мы привезли Лиску домой. Она узнала комнату и стала задавать вопросы. Врач сказал, что отвечать нужно очень