не слышал. Скорее всего, корабли беспрепятственно покинули бухту, потому что ни в одном отчете не было зафиксировано, что хотя бы одна галера опального ордена попалась на глаза королевским чиновникам. Флотилия растворилась в утреннем тумане, словно призрак.

Что увозили с собой эти корабли? Опять, как и в Монсегюре, древние книги, пергаменты и что-то еще, относящееся к священным реликвиям. Золото и серебро в расчет не шли, хотя и его хватало в трюмах. Корабли все уплывали и уплывали вдаль, все исчезали и исчезали из виду, превращаясь в маленькие, еле различимые точки на горизонте. Они шли под тугими парусами строем, рассекая волны, как журавлиный клин рассекает воздух, и море расступалось перед ними.

Если после осады Монсегюра лес и земля помогали людям спрятать заветную реликвию, то сейчас Воздух и Вода взялись за дело. Одна стихия передавала другой заботу о том, что удалось втайне погрузить тамплиерам на свои корабли. Оставшиеся на берегу братья должны были принять мучительную смерть, как некогда приняли ее катары.

Если король и церковь хотели представить храмовников, этих хранителей заветной реликвии, еретиками, то здесь уже ничего нельзя было изменить. Слишком огромным, слишком не вписывающимся ни в одну из земных религий было значение того, что увозили сейчас тамплиеры в открытое море навстречу стихиям, которые словно ждали этого дара и покорно сами усмирялись перед малой флотилией утлых суденышек. И действительно, что могли понять инквизиторы в обрядах рыцарей Храма? Судьи увидели лишь то, что могли увидеть, – грех содомии, столь распространенный почти во всех монастырях Средневековья, а коричневая братия с радостью поддерживала любое обвинение, заботясь лишь о животе своя. Орден должен был сбросить с себя всех этих мелких людишек, как сбрасывают балласт, который не позволяет оторваться от земли и все тянет и тянет вниз.

Взять хотя бы поцелуй in posteriori parte spine dorsi (в место пониже спины). Некоторые эзотеристы считают, что тамплиеры исповедовали индийские доктрины. Поцелуй в указанное место должен был пробудить змея мудрости кундалини, космическую силу, которая находится в основании позвоночного столба, а после пробуждения достигает шишковидной железы, и с ее помощью во лбу должен открыться третий глаз, способный видеть во времени и пространстве.

А корабли все плыли и плыли, все отдалялись и отдалялись от мира людей. Море и небо держали эти суденышки в своих ладонях, будто догадываясь, что то, что везли сейчас в одном из трюмов тамплиеры, не могло долго принадлежать людям с их королями, папами, бальи, сенешалями, крепостями и тюрьмами, а главное, с их представлениями о Боге как о чем-то таком далеком от людей и столь непохожем, как представлялось людям, ни на одну из частей своих, рассыпанных по миру в виде различных религий.

То, что везли сейчас тамплиеры и что получили они по наследству от других посвященных, не могло принадлежать Филиппу Красивому, королю обезьян. Не готов был властитель Франции даже к тому, чтобы взглянуть на священную реликвию, не говоря уже о том, чтобы владеть ею. Тамплиеры берегли ее для другого короля, который, по их замыслам, должен был появиться в будущем.

Когда отплыли достаточно далеко, то корабль, в трюме которого и находилась реликвия, убрал парус и ушел в свободный дрейф. То же самое сделали и капитаны других галер. Самый главный из рыцарей приказал принести из трюма то, ради чего и совершался побег. Когда тяжелый сундук оказался на палубе, тот, кому де Моле поручил возглавить орден после его неминуемой гибели, открыл крышку, и со дна вырвалось сияние такой силы, что чуть не ослепило смотрящего. Туман рассеялся, и чудесный луч взмыл в небо, ярко осветив его. В этом сиянии заиграло и море: оно впервые показало людям мрачные глубины свои, и все увидели, как ползут по самому дну диковинные существа, которые можно было сравнить лишь с Левиафаном.

Закрыли сундук, но свет еще долго давал знать о себе. Медленно уходил он из морских глубин и так же медленно спускался с небес.

Поплыли дальше, и плавание сие напоминало последнее плавание легендарного короля Артура на остров Авалон, куда увозили его на похожих судах таинственные сильфиды.

XII. Процесс

Гийом де Ногаре прекрасно разбирался во всех юридических тонкостях, которые должны были быть учтены для успешного проведения как суда светского, так и заседания инквизиции. Он прекрасно знал, что вся процедура должна быть разбита на три главных отдела: 1) как надо начать такой процесс; 2) как надо его вести; 3) как надо его закончить и произнести приговор. Филипп Красивый в этом вопросе всецело полагался на своего легата и рассчитывал, что в ближайшее время дело будет закрыто, а собственность тамплиеров, коль так и не удалось найти “сокровищ”, перейдет в королевскую казну.

Первый вопрос о том, как и с чего начинать, был для Ногаре уже решенным. Как указано в “Extravagantia de accusatione, denuntiatione etinquisitione”, процесс по делам веры может начаться по троякому основанию.

1) Если кто-либо предъявит перед судьей кому-либо обвинение в совершении преступления ереси или в покровительстве еретикам. При этом такой обвинитель обязан быть готовым к представлению доказательств. Если он таких доказательств не сможет представить, то он может претерпеть наказание за ложные сведения.

2) Если обвинение предъявляется денунциатом (доносителем), который не ручается за достоверность своих показаний и не берется их доказывать. Он утверждает лишь, что доносит на еретика, движимый рвением к вере или желая избегнуть отлучения за сокрытие ереси или наказания, которым грозит светский судья.

3) Если до слуха инквизиторов дошла молва, что в таком-то и таком-то городе имеются еретики, занимающиеся тем-то и тем-то. Это – обвинение путем инквизиции. В этом случае инквизитор начинает действовать не по указанию какого-либо обвинителя, а по своему собственному почину.

Ногаре прекрасно понимал, что по крайней мере по двум причинам процесс против тамплиеров имеет все юридические основания. Во-первых, у королевского легата было обвинение денунциата Эскена де Флойрана. Во-вторых, главный инквизитор, Гийом де Пари, был в то же время капелланом короля и поэтому на него вполне можно было рассчитывать как на человека, который от лица инквизиции способен выдвинуть обвинение против всего ордена.

Законность, в этом смысле, была полностью соблюдена. Правда, оставалось лишь одно весьма трудное препятствие. Дело в том, что тамплиеры