— Ой! — очнулась я, видя Макса, который слушал рядом со мной. — Потом расскажете, что там было вначале!

В руках он держал ложку с надписью: «Столовая».

Я покраснела до кончиков ушей. И бесшумно отползла. Мы спустились вниз, пока я смущалась тому, что меня снова поймали на горячем.

— Почти готово! — произнес Макс, насыпая что-то в котел «столовой» ложкой.

Я уселась за гирлянду, которая выглядела, словно огромная змея. Я украдкой закусила губу, вспоминая поцелуй и украдкой улыбаясь. А потом змею, от которой у меня до сих пор мурашки по коже. Ну не люблю я змей! Не просто не люблю! А боюсь до судорог!

— Готово! — голос Макса вывел меня из моих мыслей. Я почти закончила это убожество. Макс держал в руках красивый торт.

— Ничего себе, — удивилась я. — Так быстро?

— Фамильные рецепты семьи Орсвиль, — гордо произнес Макс, демонстрируя свой шедевр. — А теперь осталась сущая мелочь! Нужно украсить торт свечками! Вы поможете мне, пока я повешу гирлянду в столовой!

— О, я быстро! — обрадовалась я, отрываясь от монотонной тягомотины. Не без радости!

Я вскочила со стула, подходя к торту. Так, а где свечки? Украшать я люблю!

— Вот! — произнес Макс, доставая огромный мешок.

— Так, и сколько же лет имениннику? — спросила я, рассматривая торт, как с картинки.

— Шестьсот двадцать восемь! — произнес Макс. — С учетом проклятия!

— Что? — обалдела я, глядя на мешок, а потом на дворецкого.

— Я пока украшу зал! — заявил Макс, беря мою гирлянду и унося ее.

— Раз, два, — начала я, тыкая свечки в торт.

Прошло полчаса. Макс зашел на кухню, а я подняла на него мутный взгляд. Все руки были в креме.

— Двести шестьдесят, — страдальческим голосом сообщила я, пытаясь вбить свечку между двумя другими. Торт уже напоминал дикобраза.

— Отлично! Почти успеваем! — заметил дворецкий, когда две свечки отпало на стол, пачкая его кремом. — Я все украсил. Добавил паутины! Для декора!

Я усиленно вбивала свечки в торт, ведя подсчет и облизывая пальцы. От былой красоты остались только воспоминания.

— Поторопитесь, юная мадемуазель! Скоро полночь! — заметил Макс. — Вам еще нужно подготовить подарок юному лорду Адаму.

Я уже забивала свечи десятками. Они сыпались на стол, но я была отчаянной. В итоге по виду, сложно было сказать, что это за штука. Свечи громоздились друг на друге. И выглядело это чудовищно!

— Давайте сюда, юная мадемуазель! Вы оказали старику невероятную услугу! — похвалил Макс, неся поднос с чудовищем в столовую.

Я мыла руки в умывальнике. Так, что подарить этому чудовищу! Я вспомнила, что в аристократических семьях, чтобы научить детей ответственности, им дарили яйцо. И если яйцо через неделю было целым, то им покупали собаку или кошку. А почему бы и нет?

Схватив из ларя яйцо, я завернула его в бумагу, делая бантик. А что? Подарок с намеком! Думаю, что его оценят! Как хорошо, что я в туалете читала умные статьи. Пригодилось. Например, я узнала, что нильский крокодил может задерживать дыхание под водой до двух часов в ожидании добычи. Это очень важная информация. Которая, мне, надеюсь, никогда не пригодится!

— Переоденьтесь, юная мадемуазель, — послышался голос Макса. Он принес красивое платье и туфли.

Пока я возилась с корсетом на застежках, яйцо чуть не упало со стола. Но я вовремя его подхватила. Так, я готова.

Поднявшись в столовую, я увидела свою гирлянду в самом центре и торт на столе. Макс тоже приоделся. Синяя праздничная ливрея выглядела идеальной.

— Ждем юного господина, — заметил Макс, что-то пряча за спиной.

Неправильные часы пробили полночь. Дворецкий достал факел, зажег его от свечей на стене и провел им над тортом. Торт вспыхнул.

Мы стояли и ждали. Свечки горели, а мы ждали, поглядывая на двери.

— Потушите его, пожалуйста, юная леди! — заметил Макс. — А я пока узнаю, почему задержался юный лорд!

Я набрала воздуха в грудь и чуть не выдула легкие. У меня даже голова закружилась. Схватившись за стол, я покачнулась. Макс вернулся и сообщил, что лорд Адам просил еще пять минут. Через пять минут Макс снова зажег свечи.

Но никто так и не появился.

— Потушите, пожалуйста, а я пока узнаю, когда явится именинник, — послышался голос Макса, пока я чувствовала себя волком, сдувающем небоскреб трех поросят.

Дверь скрипнула. Макс чинно вошел в нее.

— Юный лорд просил передать, что еще немного задержится! — произнес Макс, поглядывая на часы. —

Просил подождать его еще десять минут.

И мы подождали.

— Может, не будем зажигать сразу, — спросила я, записываясь в пожарные. — А вдруг он опять не придет?

Адам пришел, опоздав еще на полчаса.

— С днем рождения, юный лорд Орсвиль! — торжественно произнес Макс, протягивая ему открытку. — Я писал печатными буквами, чтобы вам легче было ее прочитать!

— О, спасибо, — заметил Адам, рассматривая буквы и близоруко щурясь. — Я почти все помню!

— Вот, — протянула я яйцо с бантиком. — Есть такая традиция, что в аристократических семьях дарят яйцо, чтобы научить ребенка ответственности. Это яйцо как бы символизирует будущего ребенка… И груз ответственности…И…

Адам вертел яйцо в руках, пока я пыталась изобразить речь.

— Я обещаю быть ответственным, — произнес он, благодаря меня за подарок. — Так, положу я его в кар…

Хлоп! Яйцо выскользнуло и разбилось.

— Ой, как неловко получилось. А еще ответственность есть? — спросил Адам, глядя на яйцо.

— А теперь задувайте свечи! — послышался радостный голос дворецкого. — И загадывайте желание. Ну и выбирайте, кто будет его исполнять!

Что? А про такую традицию я не слышала. Адам только подошел к торту, как вдруг ему упал конверт.

Я была удивлена не меньше Адама. Чудовище сгребло конверт, осматриваясь по сторонам. Он распечатал его. И тут же спрятал.

— Ну же, задувайте свечи, юный лорд! — произнес Макс, а я посмотрела на торт и опустила глаза. Вид у торта был такой, словно это противотанковый еж. Такой суровый мужской дизайн.

Адам встал напротив торта и попытался сложить губы трубочкой. А потом понял, что это бессмысленно. Поэтому открыл пасть и как выдаст звук, от которого содрогнулись стены. Что-то похожее на рев медведя.

Свечи потухли мигом.

— Поздравляем! — похлопал в ладоши Макс. — Загадали желание? Ну, кто будет его выполнять по древней традиции семьи Орсвиль?

— Она, — произнес Адам, тыча лапой в меня. Ой, что-то мне семейные традиции не очень нравятся. У меня от этих «семейных традиции» уже попа болит! Я три раза просила мокряка сползать за туалетной бумагой. Поэтому я перед ним в неоплатном долгу!