Советский Союз был страной армейской. Каждое утро из всех многоэтажных домов выходили люди в военной форме с коричневыми портфелями и шли на службу, отдавая друг дружке честь при встрече. Дети постоянно их встречали по дороге в школу и ощущали армейский дух державы. Военный вкус преобладал во всем: в сентиментальности духовых оркестров и напоре спортивных игр, в казарменной архитектуре спальных районов и магазинных атаках на дефицит. Люди, которых воротит от казарменных порядков и задушевной командирской интонации, в СССР чаще всего становились изгоями. Неприятие казармы объединяло диссидентов, снобов и воров. Для остальных звучали марши и готовился сухой паек. Сегодня армейские порядки редки даже в армии: повсюду «лакеи носят вина, а воры носят фрак», офицерский говорок сменила блатная истерика. И мало кого интересуют стерильные подворотнички, выступающие на полтора миллиметра. А в те времена министр обороны был не только воинским начальником, но и лидером своеобразного советского среднего класса – офицеров и работников оборонки. Всякий раз, рапортуя о новых успехах оборонной промышленности, Устинов, по советской традиции, благодарил сперва политическое руководство, затем – научных работников, а в финале – инженеров и рабочих. Работники «почтовых ящиков» – всякого рода оборонных гигантов и конструкторских бюро – являлись элитой советского общества. Им хватало самоуважения: они осознавали, что, в отличие от коллег из других отраслей, выпускают продукцию мирового уровня. По аналогии со «львами Британии» (так назвала Тэтчер штрейкбрехеров) военно-промышленные «медведи СССР» были оплотом лояльности и опорой строя, пока М.С. Горбачев законом о кооперации за несколько недель не обессмыслил их привилегии и сберкнижки. Но это случилось уже без Устинова.

После отставки Булганина партия приучила армию к министрам военной косточки, да еще и с легендарным боевым военным прошлым. Жуков, Малиновский, Гречко… А Устинов продолжал руководить военной промышленностью – два десятилетия с портфелем министра, а позже – в Секретариате и Политбюро ЦК. К началу семидесятых его властный авторитет в империи ВПК уже был непререкаем.

Устинов был близок к Брежневу. Удивительное дело: им удалось обойтись без конфликтов даже при Хрущеве, когда оба курировали военную промышленность и космос. Может быть, дело в том, что трудоголик-максималист Устинов, в отличие, скажем, от Суслова, не был сухим педантом. Устинов умел пошутить, любил народный юмор, без ханжества. После 1964-го хорошие отношения с Брежневым пригодились. У Устинова сложились доверительные отношения с заместителем Косыгина, председателем Военно-промышленной комиссии Л.В. Смирновым. Если нужно было на высшем уровне «протолкнуть» научно-исследовательские работы, новый конструкторский проект или внедрение новейшего вооружения в армию – Устинов шел к Брежневу, а Смирнов – к Косыгину. Известно, что, уже будучи первым секретарем ЦК КПСС, в 1965-м Брежнев лично спускался в кабинет к Устинову, чтобы поздравить того с новым назначением. Устинов тогда стал секретарем ЦК и кандидатом в члены Политбюро (Президиума).

С маршалом Гречко властный, упрямый Устинов не ладил. Гречко приписывают фразу: «Пусть этот рыжий со Старой площади не суется в мои дела». Устинов в ответ называл его «кавалеристом». Кавалерист – значит, ретроград. Гречко и Устинов разошлись во взглядах на ракетный комплекс СС-20. Эта подвижная установка с тремя разлетающимися боеголовками со временем стала грозой всей Европы. А сначала был проект молодых конструкторов во главе с А.Д. Надирадзе. Им удалось найти поддержку только у «оборонного» секретаря ЦК Устинова. Устинов «пробил» уникальный комплекс, преодолев скепсис министра обороны и некоторых маститых производственников.

После смерти маршала Гречко Брежнев рискнул отдать арбатский кабинет индустриальному генералу – и армия не без скрипа, но приняла это назначение. Брежневизм сделал для армии немало, и генералы, чувствовавшие себя любимцами партии, не посмели бунтовать против полуштатского министра. На одном заседании Политбюро – 27 апреля 1976 года – Брежнев выдвинул Устинова в министры обороны («человека опытного, прошедшего школу партийной работы, хорошо знающего вопросы обороны страны. Конечно, 40-летнего товарища ставить на такой участок было бы нецелесообразно» – так аттестовал его генсек), а Устинов в ответ предложил присвоить Брежневу звание маршала. Сам новоиспеченный министр с военных времен носил погоны генерал-полковника, а генерала армии получил на том же заседании 27 апреля. Производство в маршалы Советского Союза стало делом ближайших месяцев. Брежнев заявил: «Очень хорошо, что на Министерство обороны приходит человек с «гражданки». С точки зрения разрядки напряженности это тоже будет воспринято правильно. Тов. Устинов знает и конструкторские бюро, ведущих конструкторов, знает оборонные заводы». Что касается разрядки – здесь Брежнев погорячился. Устиновская стратегия была куда более опасной для Запада, чем самые смелые планы любого боевого маршала.

Устинов взялся за дело решительно. Изменилась военная доктрина. Во времена Гречко армия готовилась к «неядерному конфликту высокой интенсивности», в котором решающую роль играли бронетанковые войска и авиация. Устинов стал идеологом «евростратегической» доктрины, которая предполагала резкое усиление ядерного потенциала. На вооружение были приняты новейшие ракетные комплексы РСД-10, ОТР-21 и ОТР-23. В современной войне (и ее предотвращении!) именно они должны были играть первую скрипку. Ядерные удары должны были поддерживать наступление группы войск в Германии в предполагаемом конфликте с НАТО. Межконтинентальные баллистические ракеты «Тополь» и «Воевода» были разработаны тоже при Устинове, под его руководством. Но Устинов усиливал ракетные войска не в ущерб остальным. При нем армия получила танки Т-80 с турбореактивным двигателем, новейшие боевые машины пехоты БМП-2 и БМП-3, самолеты Су-27, МиГ-29, Ту-160. Воздушно-десантные войска получили БМД – боевую машину десанта, способную десантироваться вместе с экипажем. Флот впервые получил авианесущие крейсера. И это – только самые знаковые, всем известные машины.

Вот лишь один из многих эпизодов: мобильный, высокоточный оперативно-тактический ракетный комплекс «Ока» – ОТР-23, разработанный в Коломенском КБ под руководством С.П. Непобедимого – выдающегося конструктора, которому Устинов доверял. Он, как и другие великие проекты, оставался в сфере устиновского внимания почти десятилетие. Разработка началась в 1975-м, первые пуски на полигоне Капустин Яр – в 1976-м. Государственные испытания, на которых присутствовал Устинов, продолжались до 1979-го. Комплекс обрастал новым оборудованием. В 1980-м комплекс приняли на вооружение. Производство наладили на Воткинском машиностроительном заводе – опять-таки под небюрократическим наблюдением Устинова, державшего руку на пульсе.

Устинов был министром эпохи научно-технической революции, когда технические науки и индустрия для армии были не менее важны, чем военное искусство и спорт. В Генштабе опорой устиновской империи были последние мощные умы нашей армии – маршалы-конкуренты Огарков и Ахромеев. Именно Устинов поставил Огаркова во главе Генштаба – вместо маршала В.Г. Куликова. Первым заместителем министра обороны стал готовый к неутомимой работе маршал С.Л. Соколов – талантливый организатор учений, боевой подготовки войск. Да, он ценил профессионалов и умел разглядывать в людях профессионализм, но многим генералам пришлось стерпеть и жесткий устиновский стиль управления с публичными взбучками провинившихся генералов, невзирая на заслуженные седины.