— Дёмин, пойдем выйдем, поговорить надо.

— Если ты собрался снова завести тему про наши с твоей сестрой отношения, то я пас. Я все уже тебе сказал, Димыч.

— Помню я. Тему верно уловил, но на этот раз хочу предложить мировую.

У меня, походу, аж челюсть отвисла, когда я уставился на одноклубника.

— Давай не при ребятах. Выйдем.

— Идем.

Как только мы с Димычем одновременно рванули из-за стола, парни напряглись. Пришлось их уверить, что в этот раз рожи бить друг другу не будем.

В фойе накидываем куртки и выходим на крыльцо. Метлицкий молчит и, насупившись, смотрит в даль.

— Если ты меня свежим воздухом подышать позвал, то я пошел, — наконец не выдерживаю тягостного молчания. Блин, в такие моменты обычно курят, и руки чешутся, но я такой ерундой со средних классов школы не занимаюсь.

— В общем, я был неправ.

— Повтори-ка? — поворачиваюсь к этому неугомонному выскочке и подставляю ухо, чтобы лучше расслышать его извинения.

— Дошутишься, Дёмин, — рычит багровый то ли от злости, то ли от стыда парень. — Неправ, говорю, был. Признаю, сглупил жестко, но и ты на святого не тянул.

— А я никогда ни перед кем и не строил ангела, Димыч. И та история с той блондиночкой, я реально не знал, что у вас с ней что-то есть. Мне чужого не надо. А за Женьку… за Женьку рожу тебе набить мало, мудак.

Говорю не со зла, а от чистого сердца. Потому что моя девочка извела уже себя за это время.

— Если бы мог, то и сам бы себе навалял.

— Давай помогу.

Мы переглядываемся, и Метлицкий тянет руку.

— Забыли?

— Забыли. Но если хоть словом обидишь мою Женю, предложение про навалять бессрочное.

Пожимаю протянутую ладонь, скрепляя наш мирный уговор.

— Вижу, как она от счастья сияет эти два месяца. Радость к жизни появилась во взгляде и стимул двигаться дальше. Пока тебя не было, честно не замечал, что под гиперопекой матери Женька чахнет. Ты ее здорово замотивировал и вытащил из той защитной скорлупы «мышки».

— Никого я никуда не вытаскивал. Это просто она такая милая и невероятная, Метлицкий.

— Да уж. И эта невероятная дуется на меня. Думал, с тобой проблем будет до фига, а теперь понимаю, что больше шансов по голове получить от сестренки, чем от тебя.

— Это надо как-то решать. Скоро праздник, а потом у нее важные отборочные. Ей нужна поддержка.

— Что бы придумать и как бы к ней «подъехать» со своим чистосердечными?..

Надо сказать, уже на утро, когда проснулись, поняли, что дерьмовый выбрали способ помирить брата с сестрой.

После того, как Кир довольный умчался в бар к парням, мы с Джеком, не менее счастливые, пошли на вечернюю прогулку. Укутавшись так, что видно только глаза, мы с псом обскакали все сугробы. И только в десятом часу, вдоволь нарезвившись, вернулись домой.

— Так, дружище, давай в ванну.

Жалобный скулеж и покорное повиновение. У нас все уже по отработанной схеме: вымыть лапы, насыпать корм. Пёсель счастлив и, наевшись, устраивается на пороге кухни, одним глазом подглядывая за моими манипуляциями.

Ужин занимает у меня меньше часа. После того, как овощное рагу готово и благоухает на всю квартиру, я, «наевшись» запахом, устраиваюсь в зале перед телевизором. Джек заползает в ноги, я, включив забавную комедию, сама не поняла, в какой момент уснула.

Будит меня протяжный и противный звонок в дверь. Такое ощущение, что кто-то просто зажал кнопку и не отпускает. Время — начало первого. Интересно, где Кир, если пришел, то почему не разбудил и кто ломится в дверь? Кое-как выпутавшись из-под пледа, в сопровождении лающего Джека, и проклиная ночного визитера, иду к двери. Каково было мое удивление, когда в дверной глазок я увидела Дёмина.

— Дёмин, а ключи… — слова застревают, когда, открыв дверь, я вижу потрясающую картину. Верней, две «картины» — одна синее другой: Дёмин и Метлицкий, еле стоящие на ногах, и непонятно, кто кого держит.

— Женёк, — расплывается в улыбке Димка и делает попытку переступить порог. Ко мне, наконец-то, возвращается контроль над телом, и я в последний момент ловлю брата, облокотившегося на дверь.

— Вы какого… лешего так напились?! У вас игра завтра, мозги есть вообще или нет? А совесть?! Дёмин, ты обещал домой в одиннадцать вернуться!

По хитрой улыбке и наглому прищуру Кировских глаз, вижу — нет. Ни мозгов, ни совести. Хозяин квартиры еле стоит на ногах и, оперевшись на дверной косяк, отбивается от атаковавшего его с «поцелуями» Джека.

— Да ладно тебе, Женёк, — машет рукой Димка, опасно пошатнувшись. — Мы зато вот… видишь… теперь лучшие друзья.

— Да-да, кстати, малышка. Вот… я этого барана… мириться с тобой привел! — гордо вздернув подбородок, считает необходимым сообщить мне Кир.

— Ужас какой! Вы какого… а впрочем, толку с вами в таком состоянии разговаривать нет, — бубню себе под нос, заставляю эти двух неваляшек отойти от двери и закрываю ее на все замки. Водружаю руку Димы себе на плечи и черепашьими шагами тащу почти сто килограммов мышц в гостиную на диван.

— Жень, я ведь правда… ну это… — что-то бубнит на своем пьяном языке братишка, — извиниться хотел. Мудак… и вел себя… — замолкает, видимо пытается собрать разбегающиеся захмелевшие мысли в кучу. — В общем, извини, Жень.

— Утром поговорим.

Димка устало падает на диван, стягиваю с него куртку, и парень тут же отключается. Отлично, минус один.

Возвращаюсь в коридор, Дёмин выглядит слегка трезвее своего одноклубника. Даже умудрился снять кроссовки и уже стягивает куртку.

— Ну и что это за театр абсурда?

Мне для полноты картины, наверное, только скалки или сковородки в руках не хватает. Кир тянется ко мне, абсолютно не проникшись моим грозным видом.

— Женечка… — обхватывает ладонями мое лицо, а на губах играет счастливая улыбка. Она так заразительна, что и я сдаюсь. Обнимаю шатающегося Дёмина за талию и тяжко вздыхаю.

— Досталось же мне такое… чудо.

Не знаю, сколько мы так стоим на пороге, но в итоге я заставляю Кира лечь спать. Довожу до кровати и, выключив во всей квартире свет, укладываюсь рядом.

Знаю, что он уже спит, но когда я оказываюсь рядом, меня уже привычным жестом обнимают сильные руки парня и притягивают к себе под бок.

Сегодня я засыпаю со счастливой улыбкой на губах. Конечно, утром еще устрою воспитательную беседу этим двоим и дам нагоняй за нарушение спортивного режима, но сейчас так приятно знать, что важные для меня люди помирились. Один, крепко прижавшись, посапывает над ухом, а второй, в полной отключке, составляет компанию Джеку на диване в гостиной.