– Есть такое понятие, – не стал спорить Дик.

– Я вас буду именовать просто «ваша милость». Если не желаете – не представляйтесь. А мое имя вы уже слышали. Я книготорговец.

– А-а, тогда понятно…

– Что вам понятно? – Сеор Дэмиано был явно уязвлен. – Это не лавка. Торговлю я веду в пристройке, вход с другой стороны. И больше покупаю, чем продаю. Средства позволяют мне вести торговлю для развлечения, себе в убыток.

– Да я не имел в виду… – начал было Дик.

Но хозяин перебил его так твердо, словно не слышал оправданий:

– Там, в лавке, я продаю в основном слезливые стишки для барышень. И дребедень вроде романов Неведомого Странника. Ну, вы наверняка слышали: всякие выдумки, приключения лихих героев…

Дик не только слышал про эти романы, но и с удовольствием их читал, однако не стал перебивать раздраженного хозяина.

– А эти книги… ни одна из них не покинет своей полки, пока я жив. Это собрание для души. Кстати, в лавке книг значительно меньше.

Сеор Дэмиано очень медленно двинулся вдоль стен, неся свечу так, чтобы освещать полку на уровне своих глаз. Дик так же медленно шел за ним, не в силах оторвать взгляда от книг, возникающих из полумрака и уплывающих в полумрак. Названия на корешках и футлярах вспыхивали золотом и серебром, словно книги представлялись гостю. Дик читал и чувствовал, что у него пересыхает горло.

«Кровавая распря меж наследниками графа Эордамского».

«Претрагичное сказание об осаде замка Вейроль».

Гарам Арфосский «Жизнь как путь к смерти».

«Жизнеописание Гуго из Вессалии, душегуба, колесование принявшего».

«Пятьдесят способов добывания правды пыткой, изложенные эрлом Джагелом Уэсти».

«Повесть о Хагене Тяжком Молоте, короле-воителе».

Ролан Эдувиль «Странствия по реке Гинди. Храмы зверобогов, обряды и тайны».

«Великая битва у Черной скалы. Записи очевидцев».

«Процесс Матильды Гюйе, детоубийцы».

Среди темных томов, повествующих об убийствах, предательстве, войнах, пытках, смерти, вдруг мелькнул светло-синий переплет. На корешке вытеснены были золотая веточка и два слова: «Веллиэн. Сонеты».

Дик вскинулся, словно заметил в толпе жутких головорезов милое личико знакомой барышни.

– Этой книжке страшновато здесь.

Хозяин, не удивившись, откликнулся:

– Этой книжке уже ничего не страшно. Уже девяносто четыре года ее ничем не испугаешь – с того дня, как на страницу с «Сонетом о мотыльке» пролилась кровь сеореты Флоры диль Веччо, зарезанной из ревности собственным братом. Страницы слиплись от крови, книга не раскрывается.

– У вас тут все книги такие… веселенькие?

– О да. Кто-то подбирает книги по астрологии, кто-то коллекционирует поэзию, а меня интересует темная сторона человеческой души. Кроме того, среди собрания есть книги, попавшие сюда за свою необычную историю, вроде этого томика сонетов. Или, например, «Слово богов» – с этой книгой в руках поднялся на эшафот Гектор Лишенный Дворянства, убийца короля Ригардо Непреклонного. Священная книга вместе с пожитками казненного досталась палачу, у которого впоследствии ее выкупил некий библиофил. Или вот, взгляните, вам как небоходу будет интересно… на шкафчике лежит, я вам посвечу. Экземпляр попал ко мне недавно, я еще не придумал, куда его поместить.

Чтобы не обидеть учтивого хозяина, Бенц раскрыл лежащий в круге света на низком шкафчике темно-бурый переплет. Внутри обнаружилась кипа листов, исписанных густо и четко. Дик скользнул глазами по верхнему, заинтересовался, перевернул две-три страницы – и мир вокруг перестал существовать для молодого капитана.

– Эта лоция, – рассказывал тем временем сеор Дэмиано, – приобретена мною у вдовы некоего Лодовико Тоцци, повешенного за контрабанду. Подозревали в контрабанде еще его отца, но старый лис был достаточно изворотлив, его так и не смогли прихватить на горячем. А молодой лисенок оказался простоват и неосторожен. К тому же есть такое понятие – самонадеянность, и Лодовико Тоцци… Ваша милость, вы меня не слушаете!

– Нет-нет, – отозвался Дик, продолжая листать лоцию. – Слушаю… вы про охоту на лис… свечу, пожалуйста, держите ниже…

Ответом было молчание.

Дик оторвал взгляд от записи про устье реки Тильды, вспомнил, где он находится, и неохотно закрыл переплет.

– Великолепная лоция! Ваша милость, неужели вы запрете ее среди этих… жизнеутверждающих книжек?

– Полагаю, капитан, вас сейчас должна занимать не судьба этой лоции, а ваша собственная. Вы помните, что сказал стражник? Он не посмел войти в мой дом без дозволения командира. Но утром здесь будет его десятник, он попросит разрешения осмотреть дом, и я не вижу причин, чтобы отказать ему.

– Я помню, ваша милость. Что ж, вы мне уже помогли. Я сейчас же покину ваш гостеприимный дом и к утру буду далеко отсюда.

– К утру, юноша, вы будете в городской тюрьме. Я уверен, что стражники не только приглядывают за входной дверью, но и догадались оставить кого-нибудь в Голубином проулке, так что прыгать из окна тоже не советую.

– А что советуете?

Сеор Дэмиано повыше поднял свечу. Тени шарахнулись прочь, словно пойманные за подслушиванием.

– Этот дом строился во времена императора Беневелио. Кровавые времена! Полубезумный император был игрушкой в руках интриганов. Две партии сменяли друг друга у власти. И каждая, встав возле трона, тут же принималась казнить и отправлять в ссылку своих противников. Потом Риэли Насмешница давала пинка главе партии-победительницы, власть переходила в руки их врагов, те немедленно начинали сводить счеты со своими гонителями. Раза четыре так менялось правление…

– Пять, – не удержался Дик.

Сеор Дэмиано свел брови, припоминая, а затем кивнул:

– Да, пять, если считать и тот раз, когда император неожиданно назначил первым министром дворцового истопника. Тот прожил всего три дня, но тоже успел кого-то казнить… Приятно видеть интерес к истории в столь молодом человеке. Я полагал, ваши сверстники интересуются только попойками да любовными похождениями. Ну, значит, ни к чему углубляться в подробности. Мой предок был горячим сторонником герцога диль Ганерры, а потому строил дом с расчетом на грядущие неприятности. Есть такое понятие: предусмотрительность. Вот, взгляните…

Сеор Дэмиано сунул руку за одну из полок и что-то без усилия потянул.

Одна из стенных панелей отошла в сторону, открыв дверь с прорезанным в ней окошечком, которое закрывала маленькая ставня.

– Этот тайник скрывал в своих стенах не одного из приверженцев партии диль Ганерры. – Хозяин распахнул дверь, открыв взору гостя помещение размером с чулан. К одной из стен приткнулся деревянный топчан.

– Конечно, в то время здесь были и подушки, и перина, и одеяло. Но даже тогда это местечко нельзя было назвать уютным. Вот, видите, в углу дыра? Это, прошу прощения, для отправления естественных надобностей.