Мы смеемся.

– Помнишь твою железную палку? – спрашиваю я. – Ты называл ее Китькина радость.

– Конечно, помню! Моя любимая игрушка детства!

– А куда она делась?

– Совсем заржавела, стало неудобно в руке держать – зашвырнул в реку. Но потом нашел другую. Без дубинки – никуда. А помнишь, как мы наказали твою Ирму?

– О-о-о! Сейчас я думаю, что наша шутка была очень жестокой… Нарядить дохлую крысу в платье ее любимой куклы, а саму куклу поджечь… Я думаю, она и сейчас это помнит. Каждый раз, когда мы случайно пересекаемся, она смотрит на меня со злостью.

– Так ей и надо! Хоть я ее мало знал, сразу решил, что она ужасно вредная.

Я смотрю на пламя костра. Ощущаю на щеках его жар.

– Я помню, как ты первый раз перелез ко мне через граничный забор. И я удивилась, увидев, что ты ниже меня на полголовы. Но ты так и не вырос. – Я хитро улыбаюсь и смотрю на Кита. Он делает вид, что обиделся, и показывает мне язык.

– У тебя червячки в волосах растрепались! – Кит дразнит меня.

Я беру себя за косичку и провожу кончиком по его носу.

– У меня для тебя есть подарок. – Кит достает что-то из-за спины.

– И что же это?

Он протягивает мне коробочку.

Я удивляюсь – украшение? Это не похоже на Кита.

Я открываю ее и вижу… Кольцо! Сначала я растерянно хлопаю глазами, ничего не понимая, задаюсь вопросом: зачем оно мне? Я же не ношу кольца… Но через несколько секунд понимаю все. Это помолвочное кольцо!

– Кит… – я с трудом выговариваю слова, настолько тяжело дышать. – Это…

– Да. Моя Пряничная девочка, выйдешь ли ты за меня замуж, когда вернешься?

Это настолько неожиданно, что некоторое время я не могу сказать ни слова. Я просто молча смотрю на кольцо в коробочке.

А потом слезы радости брызжут из глаз. Мне хочется смеяться, прыгать и кричать в пропасть с холма – кричать всей Чертоге, что мой любимый человек сделал мне предложение!

– Да, да! Конечно да! – Я бросаюсь ему на шею. Надеваю кольцо – тонкий серебряный ободок с ярким блестящим камешком.

– Хоть я и не ношу кольца, но это я никогда не сниму.

– Ну что, теперь я могу звать тебя своей невестой? – Он целует меня в лоб.

– Это напомнило мне одну невеселую историю.

– Какую?

– Как Ирма и ее свита в детстве дразнили меня Mullbraut. Невестой помоечного крысеныша.

– Ну что ж, они недалеко ушли от правды.

– Я очень не хочу уезжать от тебя, – тихо говорю я, любуясь кольцом на пальце.

– Знаю. Ты даже не представляешь, как я этого хочу.

Он крепко обнимает меня, я ныряю ему под руки. Ощущаю себя хрупкой маленькой девочкой под надежной защитой большого доброго человека.

– Когда я была маленькой, то часто воображала, что я принцесса и что меня похитили Злые мальчишки и увезли в свое Темное королевство. Знаешь, о чем я мечтала?

– О том, чтобы появился прекрасный добрый принц, который спас бы тебя и увез в свое Светлое королевство?

– Нет. Я мечтала о том, чтобы один из Злых мальчишек, самый-самый красивый, влюбился в меня, убил всех остальных Злых мальчишек, и мы с ним правили бы Темным королевством вместе.

– А потом мы бы убили прекрасного доброго принца и захватили бы Светлое королевство? – продолжает Кит выдумывать историю.

– Именно так, – киваю я. Мы еще встретимся с тобой, Кит. И захватим Темное и Светлое королевства.

Мы долго сидим, обнявшись, периодически подкидываем дрова в костер, любуемся закатом, свободные от забот и проблем. В небе невысоко над нами пролетает огромная птица. А на земле в траве мы замечаем заячьи уши.

Солнце садится, и снова набегают тучи, землю опять застилает густым туманом, начинает идти противный холодный дождик. Мы залезаем в палатку, подвязываем к потолку фонарик. Я включаю на телефоне музыку. Это волшебное чувство: снаружи темно, мокро и холодно, а совсем рядом, внутри нашей палатки – светло, тепло и сухо. Мы слышим, как по навесу стучат капли.

Кит прижимает меня к себе.

– Ты пахнешь дождем, – говорит он.

– А ты – костром.

Он медленно тянет ко мне руку – гладит по волосам, развязывает бантик на ленточке, распускает волосы. Его рука спускается ниже – на плечи. Он легонько тянет меня к себе и целует. Это теплый, удивительно нежный и приятный поцелуй. Он гладит меня по шее, по спине. Аккуратно снимает с меня кофту. А я с него свитер. Осматриваю в свете фонаря его жилистое бледное тело, четкий рельеф проступающих мышц. Я глажу его торс, поражаясь, какое твердое у него тело. Такое горячее… И такое любимое.

Не прерывая поцелуя, он кладет меня на спальный мешок. Я подчиняюсь и поддаюсь ему. Расслабляюсь в его объятиях, закрываю глаза, готовая раствориться в любимом человеке и растаять…

Но тут…

Острой вспышкой в голову врезаются воспоминания и фантомные ощущения. Слова, картины, звуки, запахи, голоса… Я снова на барже.

Чувствую петлю на шее, которая душит меня, и крик злобного существа:

– Твое место – на веревке!

Я вижу саму себя со стороны. Себя, на которую накинули веревку. Себя, которая послушно тащится вслед за страшным существом с петлей на шее, как корова на продажу.

Воздух душный и влажный.

А потом я вижу себя. Испуганной, загнанной в ловушку. А передо мной стоит это чудовище… Звук расстегиваемой молнии. Я никогда не думала, что возненавижу этот, казалось бы, обычный звук. Звук, который будет сопровождать меня в ночных кошмарах еще долгие годы.

Этот звук означает, что сейчас что-то будет. Будет что-то плохое, то, чему я не смогу сопротивляться.

Существо из воспоминаний прижимается ко мне взбухшей горячей ширинкой – и мне до тошноты омерзительны эти ощущения.

Он забрасывает меня на стол. Я кричу, царапаюсь и бьюсь, хриплю какие-то невнятные звуки. Я твердо решила, что буду бороться – из последних сил.

Он впивается в меня руками, как клещами, – до боли и синяков. Стаскивает с меня одежду, кожа вмиг покрывается мурашками от холода и стыда – неприятно и неловко находиться перед ним почти без одежды.

Тошнотворно сладкий запах.

Резкий толчок вперед – это больно, чертовски больно. И противно горячо. Почему в книжках пишут, что это так приятно?

Я чувствую чужое тепло внутри себя. Толчки и рывки. И спертый воздух. И горячая боль внизу живота.

Я понимаю, что не вырвусь. Осознаю, что проиграла. Больше не сопротивляюсь, пытаюсь уйти от реальности и смотрю в одну точку – на изображение девушки на календаре. Я не знаю, сколько все длится и когда заканчивается.