почти смеюсь над тем, как она использует слово «маленький». В нем нет ничего маленького. — Эта собственность стоит огромных денег, — замечаю я. Я провел небольшое исследование. Он купил его за десять миллионов, но сейчас он стоит пятнадцать. Может быть, даже больше.

— Я стою огромных денег, — говорит она, и в ее словах звучит эго Ланкастера. — Я не продам его.

— А я и не предлагаю.

Она вздыхает и наклоняет свое тело к моему. — Когда я узнала, что Эрл сделал это для меня, что он купил мне это, я сразу поняла, что должна приехать сюда. И я не хотела никому говорить. Я не хотела, чтобы они знали об этом.

— Почему? — Я хочу хоть раз услышать ее реальные доводы. А не кучу оправданий или причудливой чепухи. — Будь со мной честной, Сил.

На мгновение она умолкает, единственным звуком является редкое щебетание птиц. Шелест деревьев. Я не привык к такой тишине. Я предпочитаю город со всем его шумом и криками людей. Гудками и громкой музыкой.

— Я хотела убежать от своей жизни. — Она вздыхает и отводит взгляд. — От моей матери.

Я ничего не говорю. Я не знаю всех подробностей их отношений, но я хочу, чтобы в конце концов она мне рассказала. Когда она будет готова.

— От всех, на самом деле. — Она возвращает свое внимание ко мне, выражение ее лица свирепое. — Города. Высшего общества. Мне надоело быть Сильви Ланкастер. Я просто хотела быть… собой. Просто Сильви. Ничего лишнего.

Это невозможно, но я понимаю, что она пытается сказать.

— Сначала мне было страшно жить в этом большом доме, совсем одной. Слава Богу, что есть Роланд. — Она смеется, и это мягкий, хриплый звук, который поселяется в моем нутре. Возбуждает мой член. — Я начинаю привыкать к этому. Здесь так тихо. Совсем не похоже на жизнь в городе.

— Это нервирует.

— Правда?

Я киваю, испытывая желание протянуть руку и коснуться ее, но подавляю его. Я не могу быть слабым. Я здесь как ее друг. Ничего больше.

Ах, какая ложь. Мне почти стыдно, как легко я думаю об этом, когда это очень далеко от правды.

Я никогда не смогу быть просто другом Сильви. Не тогда, когда я знаю вкус ее губ. Ощущение ее обнаженного тела под моим. Как она выглядит, когда кончает. Ощущение ее киски, обхватывающей мой член.

Нас связывает слишком длинная история. Извращения и грубая, но очень глубокая. Настолько глубокая, что кажется, будто Сильви пульсирует в моих венах. В моей крови.

В глубинах моей души.

Глава 13

Сильви

Я напоминаю себе, что Спенсер здесь только из — за моего брата, но я не могу удержаться от того, чтобы не зажмуриться от его близости. То, как он улыбается мне. В последний раз, когда мы были вместе, он был жесток. Наказывал меня. Ненависть в его глазах была очевидна, и я считала, что в тот момент потеряла все шансы, которые у меня могли быть с ним.

Теперь у меня есть надежда. Глупо верить, что он простит меня за то, что я вышла замуж за Эрла, ничего ему не сказав, но я ничего не могу с этим поделать.

Надежда есть, крошечный огонек, мерцающий в глубине моего сердца. Если бы кто — то и появился неожиданно, я бы хотела, чтобы это был Спенсер. Никто другой. Даже мой брат или сестра.

Особенно они. Они бы в конце концов рассказали нашей маме, и она пришла бы прямо сюда и попыталась утащить меня домой. Если бы она появилась, когда я только приехала, я бы, возможно, позволил ей. Здесь было так страшно, так тихо, так темно по ночам.

Сначала темнота меня пугала. Что там может быть жуткого? У меня были видения людей, одетых в черное, проскальзывающих сквозь деревья. Как будто банда ниндзя отправилась на задание, чтобы похитить меня и вернуть в Нью — Йорк против моей воли.

Мое воображение всегда было совершенно необузданным. Когда я была маленькой и находилась на попечении моей матери, моя жизнь была простой. Скучной. Запертая в комнате, вынужденная оставаться в постели. Наедине со своими мыслями и воображением, которое росло и росло.

Мне нужно было чем — то себя развлечь.

К счастью, из леса не выходили ниндзя, готовые похитить меня, и мне становилось все комфортнее оставаться здесь. Жить здесь одной.

Иногда до меня доходит, что это мой дом. Что он не принадлежит никому, кроме меня. Я не знаю, каково это — владеть чем — то, что принадлежит только мне. Все, где я жила, принадлежало семье Ланкастеров. Или когда я вышла замуж и переехала к Эрлу — та квартира, в которой я живу сейчас, может принадлежать мне, но она была Эрла.

Эрл, возможно и купил этот дом, но перед смертью он записал его на мое имя и никогда не появлялся здесь. Его практически никто не трогал из моих знакомых или родственников.

Это все мое.

И теперь я делю его со Спенсером.

Я веду его по дому, ничуть не смущаясь, что он пережил лучшие времена. У него хорошие кости, и со временем я его переделаю.

Когда я завожу его в лифт, который поднимет нас на второй этаж, он, наконец, нарушает холодный фасад.

— Лифт? На два этажа? — Он поглаживает свой подбородок. — Это лишнее, тебе не кажется?

— А если ты инвалид? В инвалидном кресле? Это намного проще. Хорошо, когда есть выбор, — напоминаю я ему, упираясь рукой в стену, когда лифт вздрагивает перед началом подъема. — Хотя он не в лучшем состоянии.

Он останавливается на втором этаже, еще раз вздрагивает, прежде чем двери открываются.

— Я заметил, — говорит Спенсер, выходя из лифта.

Я следую за ним, уворачиваясь от него, чтобы продолжить показывать дом. Я показываю все спальни, оставляя свою напоследок. Она находится в конце коридора, и когда мы входим внутрь, он замирает перед окнами, которые его встречают. Из окон открывается вид на яркий зеленый лес.

— Кажется, что ты спишь на деревьях, — говорит он, и в его голосе звучит благоговение.

Он описал это идеально. Именно так это и ощущается. Возвышающиеся красные деревья окружают окно, стекло настолько чистое, что кажется, можно протянуть руку и дотронуться до них. Дом стоит на склоне холма, и второй этаж создает ощущение, что ты висишь в воздухе. Среди деревьев.

Мне это нравится, и я никогда не была той, кого тянет к природе. В конце концов, я выросла в городе.