Леонора смотрела, как пламя умирает в камине и угли седеют, теряя жар. Через некоторое время она почувствовала, что замерзла. Решение принято.

И теперь возникли новые проблемы. Во-первых, каким образом дать понять Трентему, что она согласна? И как бы все так устроить, чтобы эта пьеса была сыграна по ее собственному сценарию?

На следующий день Тристан получил с утренней почтой письмо. После обычных приветствий и формальностей Леонора писала:

«Если согласиться с предположением, что в нашем доме есть некая ценность, за которой охотится таинственный взломщик, то мне представляется целесообразным обыскать лабораторию покойного кузена Седрика. Это довольно большое помещение. Сразу после смерти Седрика — даже до нашего переезда в дом — оно было закрыто. Надеюсь, что тщательный осмотр лаборатории даст нам новые нити для расследования. Первые результаты надеюсь сообщить после ленча. Если найду что-нибудь неожиданное, сразу же поставлю вас в известность.

С уважением и т.д.

Леонора Карлинг».

Тристан перечитал письмо трижды. Чутье подсказывало, что оно должно таить, в себе нечто большее, чем эта ничего не значащая информация. Но скрытый смысл ускользал от его понимания. В конце концов он решил, что слишком долго имел дело с шифровками и тайными посланиями по долгу службы и теперь ищет подтекст даже там, где его нет. Отложив письмо, Трентем занялся насущными делами.

Дела, связанные с Леонорой, представлялись ему первоочередными, поэтому он быстро написал на листке все методы, которые можно было использовать для идентификации человека, назвавшегося Монтгомери Маунтфордом. Проглядев список еще раз, он написал несколько записок и заданий и поручил лакею доставить их.

Следующим этапом работы стало написание писем, которые не принесут радости их получателям. Но долги есть долги.

Часом позже Хаверс ввел в кабинет потрепанную личность неприметной наружности. Трентем указал человеку на стул.

— Доброе утро, Колби. Спасибо, что зашли.

Человек быстро окинул взглядом кабинет, подождал, пока за дворецким закроется дверь, и сел.

— Доброе утро, сэр. Прошу прощения. Теперь-то, верно, надо было сказать «милорд»?

Тристан улыбнулся, и посетитель почему-то занервничал.

— Чем я могу быть вам полезен, милорд?

Несмотря на непрезентабельную внешность, Колби был опасен и занимал довольно высокое положение в своем мире. Он был Бароном — главой преступных элементов в одном из районов Лондона. Именно на его территории находилась Монтроуз-плейс. Когда Тристан и его друзья решили разместить свой клуб в доме номер двенадцать, они первым делом свели знакомство с мистером Колби. Просто дали ему понять, с кем придется иметь дело в случае возникновения разногласий.

Теперь Трентем рассказал Барону о попытках ограбления, имевших место в последнее время. Тот заверил его, что местное преступное сообщество не имеет к этому никакого отношения. Впрочем, Тристан с самого начала не верил, что орудовали настоящие грабители. Колби выглядел рассерженным и встревоженным. Глаза его сузились, мелкие зубы обнажились в недоброй улыбке.

— Я и сам не отказался бы потолковать с этим вашим молодым человеком, — прошипел он.

— Он мой, — резко сказал Трентем, и Барон, поколебавшись, неохотно кивнул.

— Я предупрежу своих ребят. Если он появится и кто-нибудь его заметит, я дам вам знать.

Таким образом сделка — информация в обмен на устранение возможного конкурента — была заключена. Тристан вызвал Хаверса и попрощался с Колби.

Трентем написал еще несколько записок с просьбой о предоставлении информации, вызвал дворецкого и отдал ему письма, наказав, чтобы их доставку — в собственные руки адресата — поручили самым крепким слугам.

— Я понимаю, милорд, что в данном случае нам надо продемонстрировать силу, а потому хорошо бы провести парочку показательных драк. Я все устрою.

Дворецкий удалился. Тристан в который раз подумал, что ему повезло заполучить такого человека себе на службу. Хаверс умел угодить старым дамам и в то же время был незаменим в случае возникновения опасности или щекотливых дел.

На данный момент Трентем ничего более не мог предпринять, чтобы как-то продвинуть расследование дела Монтгомери Маунтфорда. А потому он обратился к заботам и проблемам, которыми его в значительном количестве, снабдил графский титул.

Часы тикали, неумолимо отмеряя минуты и часы, а работа продвигалась не слишком быстро. Тристан попросил Хаверса принести ему ленч прямо в кабинет и за едой продолжал просматривать деловую корреспонденцию. Но всему когда-нибудь приходит конец, иссякла и стопка бумаг на столе.

Теперь надо было обдумать еще один важный вопрос, а именно — предстоящую женитьбу. Он должен наконец выбрать себе жену. «Забавно, — подумал Трентем, — я не думаю об этой женщине как о невесте — только как о жене, которая получит графский титул и будет исполнять обязанности, налагаемые этим титулом. Ну и обязанности жены, само собой».

Надо бы просмотреть список кандидатур. Тристан задумался. Если обратиться к тетушкам, они будут счастливы помочь, но… Но он просто не мог этого сделать. Не в его стиле было обращаться за помощью в столь личном и деликатном деле.

Взгляд его наткнулся на письмо Леоноры. Изящный почерк. Некоторое время он крутил ручку в пальцах, предаваясь праздным размышлениям о девушке, написавшей это послание.

Когда часы пробили три, Тристан встал и спустился вниз. Хаверс подал ему пальто и шляпу, распахнул дверь. Выйдя на улицу, Трентем решительно направился к дому номер четырнадцать.

Он нашел Леонору в лаборатории, расположенной в полуподвальном этаже. Стены просторного помещения были из голого холодного камня — ни штукатурки, ни обоев. С одной стороны под потолком располагалось несколько окон, выходивших на фасад здания. Должно быть, раньше они давали довольно много света, но теперь стекла потрескались и помутнели.

Глядя на окна, Тристан отметил, что через них в помещение попасть было невозможно — слишком узкие даже для ребенка.

Леонора, уткнувшаяся носом в какой-то пыльный том, не слышала, как он вошел. Трентем топнул ногой по полу, она подняла голову — и улыбнулась, не скрывая радости от того, что видит его.

Тристан улыбнулся в ответ и прошел в помещение. Огляделся. Нигде ни паутинки, столы чистые. Он нахмурился:

— Вы говорили, что комната была заперта много лет.

— Я приказала горничным прибраться. Не слишком люблю пауков.

Трентем разглядывал большой стол, деревянный сундук, полки на стенах, скромное деревянное распятие, бюро со множеством ящичков. Заметил на скамье рядом с девушкой стопку старых конвертов.

— Нашли что-нибудь?

— Ничего особенного.

Она захлопнула книгу, и в воздух поднялось облачко пыли.