Они долго сидели, обнявшись. Лида не хотела рассказывать о прошлом, а дочь не настаивала. Лида стеснялась переспрашивать: «Он именно так сказал? А при чем тут министр обороны? Это же банк!» Она просто обнимала Машу, а та все говорила… Про то, что слышала накануне, про то, что ненавидит отца, что не простит ему никогда искалеченной жизни матери и собственного детства. Одна Танюшка еще ничего не понимает, а могла бы, уже четырнадцать лет.

– Она все-таки больше на отца похожа, а я – на тебя, правда? – спрашивала Маша.

А Лида только обнимала ее, гладила по волосам, целовала в плечики – хрупкие такие, повторяла, что бог с ними – с отцом, с Александровым, они сами разберутся. А им с Машей надо думать совсем о другом.

– Знаешь, мам, надо скорей документы отправить и просто ждать. Вдруг примут? Здорово было бы. Я только не представляю, как я тебя тут одну оставлю… Мамочка моя, как мне тебя жалко…

– Маша! – спохватилась мать. – Водитель подъехал, Танечку с тенниса привез. Это уже шесть часов, что ли? Господи, а ты к роялю сегодня даже не подошла! Пойди поиграй, пожалуйста. Знаю, что не хочется. Ради меня.

– Ради него, – буркнула дочь, направляясь к инструменту.

После ужина Лида заглянула в глаза мужу:

– Юра, у тебя неприятности? Ты такой нервный в последние дни.

Чернявин за прошедшую неделю почти пожелтел. Его так переполняла желчная злоба, что он готов был излить ее даже жене. Да хоть стенке, так выговориться охота.

Александров – подонок! Разворовал банк, напичкал его итальянскими шпионами, а там и цэрэушники есть, как ему сообщили… Мотается частным самолетом на шопинги с женой по всей Европе. Связался, кстати, со Скляром, который по уши в дерьме. Законченный рейдер и бандит – вон, все газеты пишут. На нем уже висит все, что только можно. Никто не копал, но там и убийство наверняка найдется, а то и не одно… Лидка, чё, не знает о ком речь? О Скляре, том самом, который отобрал у него комбинат и посадил на зарплату. Но он его выведет на чистую воду. И Александрова тоже. Уже министру обороны написал. Только не может пока от своего министра добиться, чтобы тот подпись свою поставил, отнекивается, не наше, мол, дело. Как это – «не наше»? Ничего, подпишет. Сам бы подписал, но замминистра не по чину. Он и на это бы плюнул, но ему еще дочерей растить. А кто их растить будет, не Лидка же?

Чернявин с трудом сделал паузу, с неприязнью глянул на жену. Лида сидела молча, уставившись в стол.

– Чё скатерть все теребишь? Не интересно – не слушай.

– Интересно… Юра, а почему ему нельзя летать своим самолетом? Это же его частный банк и его собственные деньги?

– Сколько их там, его собственных денег? В его банк государство деньги закачивает, а он банк только разваливает. А Центробанк, этот размазня председатель, не хочет замечать. Обманутые вкладчики, слышала?

– Господи, Юра! Обманутые вкладчики-то тут при чем?

– При том, что деньги го-су-дарственные. Оборонные контракты, бюджетные средства. Из этих средств работники зарплаты получают. Вот тебе и вкладчики обманутые. Он кредиты раздает направо и налево всяким склярам. Это что – его деньги? Это народные деньги. Совсем, что ли, дура, не понимаешь?

– Что, в банке все деньги – государственные?

– Если банк лопнет, то какая разница – все деньги, которые он профукал, были государственными или не все? Перед людьми кто будет отвечать?

Выговорившись, Чернявин удалился спать. Лида еще долго сидела на кухне в раздумьях о другом дожде, июньском, но тоже холодном, что веял грибным духом в далеком девяносто втором, о ненависти и горе, что люди творят своими руками. О Машиной судьбе.

Наташа вошла в кабинет шефа со странным выражением лица, без слов положила перед ним письмо на бланке Федеральной антимонопольной службы.

«Председателю Правления ОАО

«Русский международный банк»,

К.А. Александрову…

Копия: Председателю Банка России

А.М. Пригожину

В связи с вашим обращением… одобрение дополнительной эмиссии с участием иностранного инвестора… не входит в сферу прямой компетенции… Тем не менее… ущерб безопасности государства и обороноспособности страны… Вхождение западного банка… не только идет вразрез с Федеральным законом… Считаем необходимым довести… в случае принципиального согласия Банка России с размещением дополнительной эмиссии в пользу банка Медия-банки…»

Александров поморщился: прямо так и написано «банка Медия-банки»…

«…В порядке информации сообщаем, что наши озабоченности по поводу… ведения счетов экспортно-импортных операций предприятий оборонного комплекса… до сведения Минобороны и Минфина России… С уважением…»

– Наташ, чаю зеленого принеси.

– Иду, Константин Алексеевич. Николай Николаевич хотел зайти.

Александров молча протянул Коле письмо.

– В ФАСе все сошли с ума. Как будем гасить? К Пригожину надо немедленно.

– А что ты теперь ему скажешь? Не надо было лезть к дуракам с дурацкими вопросами, чтобы не получать дурацких ответов.

– Неужели Голицын не поможет ФАС потушить? Чушь ведь полная.

Они говорили долго. Коля был готов драться. Но он понимал, что дело проиграно. Вчистую. Константину это пока говорить бессмысленно, но думать надо не о Mediobanca, а о том, как отбиваться от Счетной палаты, которую теперь, несомненно, на них нашлют. И уж если о чем и просить Старую площадь, так это не о Mediobanca, а чтобы «счетке» правильные установки дали. Скорее всего, часть оборонки у них отберут, но это самая малая из бед. Без сделки с Mediobanca им, в сущности, наплевать, что баланс съежится процентов на десять-пятнадцать. Хотя смотря какие команды поступят. Вот их-то и надо гасить. Тушить пожар, пока не разгорелся. В общем, ему срочно в Администрацию, а Александрову – к Пригожину и в Минфин. Но совсем не с теми речами, которые Константин сейчас произносит. Это он сгоряча. Два года работы псу под хвост, а главное – позор, страшный имиджевый удар. И все одна сраная бумажка… Одна бумажка…

– Кость, гадом буду, но это Чернявина рук дело.

– Да кто он такой! Вша на аркане. ФАС кто-то крупный накрутил. Может, Минобороны? Нет, скорее конкуренты. Возненко с Толкачевым, как думаешь? Только кто дернулся-то?

– Костя, об этом есть время подумать. Сейчас надо предотвратить гон, который может начаться. Гон – это лавина, никто не будет разбираться ни в чем… Ща пойду поем, и тут же в Администрацию. Душить, душить в зародыше!

Тут, совсем некстати, Наташа сообщила, что звонит Скипа. Александров велел сказать, что он до вечера в Правительстве, перезвонит завтра. Коля видел, что Константин в ступоре. Ладно, пусть придет в себя. У Коли были и свои секретные ресурсы. Его секретарь дружила с начальницей канцелярии Центробанка. Письмо в ЦБ поступило, начальница канцелярии согласилась его не регистрировать до вечера и не класть в почту Председателя раньше следующего утра. К утру Костя соберется… А ему самому расслабляться нельзя, ему надо немедленно на Старую площадь…