можешь поверить, что через минуту станешь трупом?.. Ах, как я обожаю такие мускулистые и симпатичные трупы! Они такие доступные, покорные и беззащитные, они так возбуждают…

Гера судорожно сглотнул и покрылся испариной. Он взглянул на Дикобраза, невольно желая сравнить свое состояние и его. Дикобраз сидел на полу и выглядел морально уничтоженным. И все же трудно было сказать, что его больше угнетало: приближение смерти или похмельный синдром.

Макс подошел к Гере, с удовольствием глядя на его взволнованное, покрытое румянцем лицо.

– Мне очень жаль, – произнес он и с силой ударил его кулаком в живот.

Гера согнулся пополам. Он не мог дышать, перед его глазами поплыли темные круги, но он не упал на колени, а плюхнулся на стул перед радиостанцией.

– Кончай их! – сказал он Розе и отошел к двери.

Роза вскинула карабин, нацелила его в голову Дикобраза, потом перевела на Геру и снова на Дикобраза.

– Не знаю, с кого начать, – промурлыкала она. – Они мне оба нравятся…

– Шеф, – простонал Дикобраз, тяжело и часто дыша, – хоть бы стаканчик виски перед смертью!

– Начинай с этого, – сказал Макс, кивая на Дикобраза. – Чтобы не мучался.

Роза согласилась с логикой Макса и прицелилась в Дикобраза. Ее длинный и крепкий ноготь лег на спусковой крючок. В то мгновение, когда Гера уже готов был вскочить и тараном ринуться на Розу, случилось нечто странное. Окно, завешенное шторкой, вдруг с треском и стекольным звоном влетело внутрь вагончика, а за ним следом, превращая в щепки раму и фанерную стену, ворвался какой-то большой бородатый человек с огромным кинжалом. Роза, не ожидавшая увидеть ничего подобного, истошно завизжала и выстрелила. Пуля разбила лампочку, висящую под потолком, и насквозь прошила тонкий потолок. Макс, оцепенев от ужаса, начисто забыл про пистолет, который держал в руке. Он попятился к двери, распахнул ее своим задом и выпал из вагончика прямо на оскаленные пасти собак. Со звериным рычанием бородатый человек ринулся на Розу, но она последовала примеру Макса, с удивительной проворностью вылетев наружу.

Все это произошло настолько быстро, что ни Гера, ни, тем более, Дикобраз, не успели понять, что произошло, и кто теперь возьмет на себя функции палача. И потому не испытали ни облегчения, ни какой-либо другой положительной эмоции. Они пялились на высокого и худого незнакомца с выбритой головой и черной бородой, который встал на пороге и, потрясая своим ужасным кинжалом, утробно крикнул вслед убегающим Маску и Розе. Беглецы уносили ноги с такой завидной скоростью, что уже через полминуты затих лай собачьей своры, которая преследовала их.

Незнакомец повернулся к Гере и Дикобразу и хищно сверкнул белками глаз.

«Так это тот самый араб, которого я видел рядом с портье в ночлежке!» – вспомнил Гера и с облегчением вздохнул. Наверное, это матрос или рыбак. Может быть, живет в соседнем номере. Какой хороший и отважный человек! И как вовремя он подоспел на помощь!

Но Дикобраз никакой радости от встречи с бородачом не испытал. Он почему-то повел себя как щенок перед волком: поежился, втянул голову в плечи и тихо заскулил.

Незнакомец приблизился к Гере, склонился над его лицом и медленно поднес острие кинжала к его глазам.

– Я Абдул Азиз! – хриплым голосом произнес он.

Глава двадцать первая

Сын старенькой мамы

Кажется, Дикобраз горько пожалел о том, что Роза не успела его пристрелить. На его лице отобразилось столько ужаса и безысходности, что его трудно стало узнать. Губы задрожали, лоб покрылся глубокими морщинами, а из глаз полились слезы. Как этот страшный араб здесь оказался? Он ведь умер! Дикобраз вместе с Максом бросили его в океан! Значит, он все-таки выжил? Или он вернулся с того света, чтобы наказать Дикобраза?

На Геру встреча с прославленным террористом не оказала столь сильного впечатления. Он даже не испугался, потому как кинжал Азиза выглядел хоть и устрашающим, но все же не таким радикальным орудием казни, как карабин.

Азиз, изучив лицо Геры, перевел взгляд на рыдающего Дикобраза. Брови араба в недоумении выгнулись, казалось, он хочет сказать: «Зачем плачешь, глупый? На том свете так хорошо!» Опустив ладонь на голову Дикобразу, он заставил несчастного коснуться лбом пола. Будучи уверенным, что араб сейчас обезглавит его ударом кинжала, Дикобраз забормотал слова молитвы. Азиз, в самом деле, взмахнул своим страшным оружием, но голову отрубать не стал, а лишь перерезал веревку, которой были связаны руки Дикобраза.

Сбитый с толку таким непредсказуемым поведением араба, Дикобраз перестал всхлипывать и отполз к стене.

– Кто пилот? – спросил Азиз на скверном английском и снова строго взглянул на Дикобраза. – Кто управлял «Лиджетом»?

Дикобраз пожал плечами. Он поступил очень порядочно и не выдал Геру, тем не менее, зачем-то выразительно посмотрел в его сторону.

Азиз снова склонился над лицом Геры.

– Ты? – спросил он и ткнул своим высушенным коричневым пальцем ему в грудь.

Гера не стал отпираться и кивнул. Этого человека он видел первый раз в жизни и ничего плохого ему не сделал. А потому не слишком боялся.

– Пойдем, – сказал Азиз.

– Куда? – уточнил Гера, полагая, что араб намерен казнить его на свежем воздухе.

– На телевидение.

Похоже, этот свирепый на вид камикадзе обладал очень тонким и малопонятным чувством юмора. Гера пошевелил плечами, выказывая полную готовность идти на телевидение, на киностудию, или даже к черту на кулички, но только со свободными руками. Азиз взмахнул кинжалом, обрезая веревку.

– Я живой! – проникновенно произнес он, строгими глазами рассматривая лицо Геры.

– Я об этом сразу догадался, как вас увидел, – согласился Гера, растирая занемевшие руки.

– А все думают, что мертвый, – добавил Азиз.

– Это они, конечно, делают зря, – с пониманием ответил Гера.

– Ты должен сказать, что меня в твоем самолете не было.

– Кому сказать?

– Всем. По телевизору.

– По телевизору? – переспросил Гера и, как-то странно взглянув на Азиза, невольно хихикнул.

– Мне кажется, он не совсем нормальный, – сквозь зубы процедил он Дикобразу, который в сравнении с арабом казался умным, как академик.

– Это не помешает ему отрезать нам головы, – проскулил Дикобраз.

Азиз засопел, выпрямился и, вытянув руки к потолку, что-то нараспев произнес на незнакомом языке. Если это было началом обряда жертвоприношения, то Гере стоило поторопиться.

– Я не думаю, что вам стоит соваться на телевидение, – сказал он. – Как только вы признаетесь, что вы Абдул Азиз, военные летчики сбросят на телецентр ядерную бомбу.

Араб опустился на корточки рядом с Герой и посмотрел на него печальными глазами.

– Я не террорист, – сказал он грустно. – Я студент из Саудовской Аравии. Ихтиолог.