Он имел в виду 4-ю группу сил психологических операций, отвечавшую за пропагандистскую войну.

– Разумеется, – кивнул полковник. – Вот важная деталь: когда с повстанцами в Чечне было в основном покончено, Семенов и еще несколько генералов покинули военную службу, перейдя на гражданские должности. Видимо, в Кремле побаивались их популярности в народе. Сам Семенов несколько лет возглавлял одну из областей, но потом вернулся в армию и продолжил карьеру.

– Жестокий военный, не ладящий с политическим руководством, – словно пробуя слова на вкус, протянул Джонсон. – Есть данные, что у него возникнут сложности со своим президентом?

– В Вашингтоне этого не исключают, – согласился разведчик. – В военной области Семенов известен своим вниманием к боевой подготовке войск и реформами в их организационной структуре. Критически относится к коммандос. Были жалобы на то, что в Чечне он использовал «specnaz» в качестве штурмовых подразделений.

– Это кстати, в Балтии у русских мощная разведсеть. Хотя дело прошлое, все могло измениться… Кстати, в каких войсках он начинал?

– Воздушный десант. Типичный «крутой парень». Говорят, что на посту начальника Генштаба собрал неплохую команду. Основными группировками русских командовать будут его креатуры. – Полковник выложил еще две фотографии. – Это генерал-полковник Рукавицын. Главнокомандующий сухопутными войсками, видный военный теоретик, преподавал в Академии Генерального штаба. Один из авторов идеи замены традиционных русских военных округов на региональные командования. Недавно возглавил Западное региональное командование и сформировал на его основе группировку «Виктор».

– Значит, будет проверять свои идеи на практике, – машинально кивнул Джонсон. – Дальше.

– Это, – полковник постучал пальцами по второй фотографии, – генерал-лейтенант Маслов. Он недавно назначен командующим группировкой «Кило». Русские сухопутные войска в анклаве до последнего времени подчинялись штабу Балтийского флота, но теперь у них есть и отдельный командующий. До этого замечен на штабной работе в Сибири. На границе с Китаем у русских еще с советских времен сохранилась система инженерных укреплений…

– Которую он, вероятно, попытается создать и здесь, – подхватил Джонсон. – Придется объяснить ему, что мы не китайцы.

– Южнее, в Белоруссии, наши возможности ограничены. Белорусы традиционно более закрыты, чем русские. Так что по персональному составу командования тут, к сожалению, мы знаем недостаточно. Известно, что белорусская армия будет действовать с русскими по единому плану. Известно, что она будет включать в себя две группировки. Группировка на литовской границе со штабом в Молодечно, получившая кодовое наименование «Майк», является совместной, русско-белорусской. Ее основой являются десантные и аэромобильные части обоих режимов, а вот количество бронетехники и артиллерии в их составе ограничено. Зато имеется мощная противовоздушная оборона.

– То есть удара во фланг 1-му корпусу с ее стороны мы можем не опасаться?

– Скорее всего нет. Эти войска могли бы справиться с литовцами, но американские части им явно не по зубам. Вероятнее всего, их целью является активная оборона с целью прикрытия Минска. Более тяжелые подразделения белорусов концентрируются в районе Бреста, это группировка «Браво». Русских частей среди них мало, а те, что есть, имеют явно вспомогательных характер.

– То есть наступления на Варшаву от них ожидать не приходится?

– Могут попытаться. Есть данные, что группировка «Браво» довольно плотно опекается высшим армейским руководством Белоруссии, а на днях в Бресте побывал и их президент. Но поляки создали на варшавском направлении плотную оборону, так что быстрого успеха им не добиться. А справившись с русскими на севере, мы легко разобьем и белорусов.

– Ладно, с этим закончили, – потянулся Гровз. – Насчет русских генералов сделай запрос в Госдеп, может быть, там раскопают про них еще что-нибудь интересное. На прошлой неделе я просил тебя подобрать пять-шесть надежных журналистов, которым можно без опаски сообщить конфиденциальные данные, если это потребуется. Сделал?

– Конечно. – На стол легла еще одна папка. – Я проконсультировался с ЦРУ и в пресс-центре. Отобрал шестерых. Все лояльны, благонадежны. Работают в разных компаниях. Одного из них мы, кстати, только что видели.

– Да? – удивился генерал. – Этот, с репортажем про парад? Голдберг?

– Да, сэр. Он сам обратил на себя внимание, когда попытался чуть ли не завербовать нашего сотрудника. Кроме того, он родом из России. В США привезен ребенком, так что в чрезвычайных симпатиях к нам его никто не заподозрит. В свое время ему предлагали подготовку в учебном центре ЦРУ, но он отказался.

– Прыткий, люблю таких. Позаботься о том, чтобы все они были прикреплены пресс-центром к передовым бригадам 1-го и 5-го корпусов.

– Уже сделано. Штабы бригад предупреждены, что их командующие должны встречаться с корреспондентами не реже раза в трое суток.

– А этого, – генерал кивнул на телевизор, на экране которого беззвучно тараторила что-то ведущая, судя по антуражу, обсуждающая очередной виток цен на нефть в преддверии конфликта, – к какой бригаде прикрепил?

– Этого, сэр? – Салливан на секунду закатил глаза, припоминая. – 1-я бригада 1-й бронетанковой.

– К старине Янгу? – ухмыльнулся Джонсон. – Дональд их терпеть не может, я помню. Ладно, с ним я еще поговорю лично.

Этот космодром всегда был военным. То же самое можно было сказать и о прочих русских космических площадках. Но если военное значение Байконура все больше отходило на второй план, заменяясь сначала научной и пропагандистской выгодой пилотируемых полетов, а потом безудержной коммерциализацией космической отрасли, а перспективный космопорт на Дальнем Востоке с самого начала создавался под гражданских потребителей, то Плесецк военной формы не снимал никогда.

Отсюда в космос уходили ракеты, несущие полезную нагрузку, крайне важную для обороноспособности страны. Здесь испытывалась большая часть боевых ракет, и имитаторы боевых частей падали на камчатский полигон Кура. Именно здесь был построен первый из стартовых комплексов, предназначенных для использования нового семейства ракет-носителей «Ангара».

Когда-то Советский Союз имел на вооружении целый спектр ракет-носителей различной грузоподъемности. Но некоторые их них устарели и были сняты с производства, как «Космос» и «Циклон». Другие делались за нынешними границами России, как украинский «Зенит», или могли запускаться только с оставшегося в Казахстане Байконура, как «Протон». Требовалось создание целого семейства ракет, которые, с одной стороны, могли бы выводить на орбиту все виды спутников и при этом как производиться, так и запускаться с территории России. Этот проект осуществился, когда появилась «Ангара».

Ее унифицированные блоки позволяли, как в детском конструкторе, собирать носитель любой заданной мощности, а экологически чистые компоненты топлива позволяли сильно удешевить наземную инфраструктуру, нужную для пусков.