Они набрали высоту, и Беллерофонт достал лук, взялся за стрелу.

– Смирно, смирно…

Глянул вниз, прицелился и выстрелил. Стрела застряла в шее у козы, как раз там, где голова росла из львиной спины. Желтые глаза вытаращились, коза завопила от боли. Козья голова встряхнулась, и стрела выпала. Беллерофонт выстрелил еще раз – и продолжил стрелять. Некоторые стрелы отскочили, а какие-то впились в бока льву, и Химера уже ревела от бешенства.

– Прости, но нам надо поближе, – крикнул Беллерофонт, вытаскивая копье из чехла.

Пегас пролетел по дуге так, чтобы солнце оказалось у него за спиной, а затем бросился вниз.

Если кузнец и удивился заказу Беллерофонта, виду он не подал.

– Копье, говоришь, господин?

– Именно. Вполовину моего роста.

– Но наконечник из свинца?

– Из свинца.

– Свинец, он мягкий же. Никакой доспех не пробьешь, ни шкуру – свинцовым наконечником-то.

– И все-таки именно это мне требуется.

– Ты платишь, – проговорил кузнец. – Мне-то что – хоть жестянка, хоть портянка.

Химера заметила, что Пегас несется к ней с солнца, и встала на дыбы, замахала когтистыми лапами. Беллерофонт потянулся вперед изо всех сил. Челюсти чудища распахнулись и выдали еще один громадный шар огня, тут-то Беллерофонт и метнул копье в разверстую пасть и глубже, в тоннель самой глотки. Шквал жара обдал их с Пегасом, как раз когда конь в последний миг прервал падение к земле. Он метнулся ввысь, едва не врезавшись в макушки деревьев, и выровнял полет.

Беллерофонт глянул вниз и увидел, что чудище ревет и брыкается: свинцовый наконечник копья мгновенно расплавился в остервенелом ожесточении огня, и жидкий свинец пролился Химере в нутро. Смертельно раненная, она пошатнулась и упала. Козья голова взорвалась, разметывая пар, пламя и кровь, мех льва вспыхнул, и с последним оглушительным визгом Химера, дернувшись, издохла.

Беллерофонт приземлился и сошел с коня. От курившейся туши вздымалась гнусная вонь. Царевич отсек хвост-змею и львиную голову, изуродованные и опаленные. Мерзкие сувениры, но зато доказательства победы над чудищем.

Вернувшись к коню и усаживаясь верхом, Беллерофонт заметил, что брюхо у Пегаса обожжено, грива подпалена.

– Бедняга, – сказал царевич. – Найдем тебе лекаря. До горы Пелион сил хватит?[123]

Когда бодрый Беллерофонт вошел к нему в покои и опустил зловонную львиную голову и гнилостный труп змеи царю на стол, Иобат сумел полностью скрыть свою ярость. Филоноя охнула.

– Ты ее убил! О, какой же ты смелый!

Беллерофонт подмигнул ей, и щеки царевны заалели.

Иобат крепко задумался.

– Это… батюшки светы… вот так так… не поверил бы, не увидь я своими глазами. Ну же, раздели со мной чашу вина. Ты сразил Химеру!

– Ее гибель должна вернуть мир и процветание в твое царство, – сказал Беллерофонт, заглатывая вино с непринужденной скромностью, какую способно породить лишь высокомерие.

– Да, уж точно… – задумчиво согласился Иобат. – Только вот… есть… ну да ладно.

– Только не скажи, что где-то рядом бесчинствует еще какое-то чудище.

– Нет-нет, не чудище. Но у нас все же есть незадача с народом Писидии. Они происходят от СОЛИМА. Слыхал о таком? Нет? Ну, Солим женился на своей сестре МИЛИИ, а ты сам понимаешь, какой приплод бывает у кровосмесительных пар. Их потомки – солимы, как они себя именуют – не платят налогов, нападают на окрестные города и деревни, а еще ходит слух, что они даже собираются восстать против моей власти. Я бросал против них отряды и даже большие дружины, но на них все время нападали из засады или похищали ради выкупа – или всех поголовно убивали.

– Ты, стало быть, хочешь прижать их к ногтю? – спросил Беллерофонт с выводящей из себя нахальной ухмылкой и еще раз подмигнул оторопевшей Филоное.

– Это совсем уж ни в какие ворота просьба… ни в какие…

Через несколько дней отряд солимов явился в царский дворец на поклон и поклялся в вечной верности Иобату. Когда Беллерофонт с Пегасом снизились над их городом, они потеряли семьдесят лучших бойцов, и этого достаточно.

Теперь Иобат отговаривал Беллерофонта идти войной против амазонок, взявших в привычку совершать налеты на Ликию из своей цитадели на северо-востоке. Верхом на Пегасе Беллерофонт кидал здоровенные камни на этих свирепых воительниц, пока и они не заключили договор, согласно которому оставили Иобата и его царство в покое.

Далее Беллерофонт пренебрег слезными просьбами Иобата даже не приближаться к столь жуткому супостату и победил пирата ХИМАРРА[124]. Весть об этом подвиге опередила Беллерофонта и добралась до Иобата первой. Отчаявшись прикончить высокомерного юнца, царь приказал своим же подданным взяться за оружие и разделаться с несносным царевичем, как только тот вернется в Ксанф.

Прибыв к воротам дворца и увидев, что против него выставили войско и не пускают в город, Беллерофонт наконец понял: все это время Иобат желал ему зла. Без Пегаса, которого оставил на лугу, против стольких людей он был попросту беззащитен. Пришлось воззвать к отцу, Посейдону.

Позади Беллерофонта река Ксанф вышла из берегов, затопила равнину и ринулась волной на город. Иобат, в ужасе наблюдая за происходящим из дворцовой башни, отправил людей умолять героя, но заржавело сердце у Беллерофонта, и он мрачно надвигался на город, а за ним катили воды.

Наконец женщины Ксанфа, отчаянно пытаясь спасти свои дома и семьи, задрали платья до самой шеи и побежали навстречу царевичу. Беллерофонт, дерзкий и уверенный во всем остальном, в делах плотских был скромен, застенчив и неловок. При виде женских гузок, грудей и горжеток он обратился в бегство, потрясенный и пылающий стыдом и смущением. Воды потопа отошли вместе с ним, и город спасся.

Иобату настала пора признать очевидную истину: героя берегут боги. Письмо его зятя Прета – нелепица. Если Беллерофонт действительно пытался изнасиловать Сфенебею, боги уж точно оставили бы его? Если вдуматься, решил Иобат, со Сфенебеей вечно какие-то хлопоты. Может, он ошибается в Беллерофонте? Внезапный шум заставил царя выглянуть во двор. Герой и его крылатый конь приземлились, молодой человек сошел с Пегаса и направился в покои царя с мечом в руке.