не без удовольствия продолжил бы пикировку, однако почувствовал, как к спине притиснулась Даниэль и положила голову на плечо, накрыв полем шляпы его макушку. Приятность момента испортил ощутимый тычок в бок.

— Кхм, — виновато кашлянул Гаспар, — давай не отвлекаться на ностальгию, а?

— Так я, хм, и не отвлекаюсь, — пожал плечами Ротерблиц, едва не выронив газету с папкой. — С появлением Машиаха все резко изменилось, — произнес пиромант, повернувшись и глядя на спокойные воды Мезанга. — Энпе заинтересовалось несколько богатых людей, хм, очень обеспокоенных положением своих богатств и свобод. Этим людям хочется жить еще богаче, сытнее, свободнее, а что-то мешает. Например, очень-очень богатые, сытые и свободные, которых мало, но они почему-то занимают почти все место возле кормушки. А это, хм, несправедливо, значит, нужен новый, справедливый, порядок. Чтобы самые богатые стали самыми бедными и освободили несправедливо занимаемое положение, а на их место пришли несправедливо обиженные и восстановили справедливость. Жан Морэ и Артур ван Геер ловко объяснили им причины несправедливости, кто виноват и что со всем этим, хм, делать.

Менталист выслушал с кривой ухмылкой.

— А мне казалось, новый порядок подразумевает народное счастье.

— Конечно, — кивнул Ротерблиц. — А народ, по-твоему, хм, кто?

Гаспар не ответил. Он подумал, что Ротерблиц хорошо вжился в роль революционера. Наверно, слишком хорошо.

Чародей задумчиво постучал ребром газеты с папкой по раскрытой ладони. Затем положил газету на ограждение, рассеянно поводил пальцами по главной странице.

— Идеи Морэ показались им, хм, очень привлекательными, — чародей повторил позу Гаспара, придавив локтем газету с папкой, страницы которой трепал ветер. — В отличие от ван Геера Морэ предлагал действовать уже сейчас. Устрашить нынешнюю власть, показать ее слабость, расшатать под ней почву, преследовать и казнить без суда всех ее пособников, угнетателей, эксплуататоров. Такие идеи, хм, настолько привлекли, что их восприняли по всей Империи, особенно молодые и горячие головы. Мгновенно объявились подражатели и ученики Морэ, вокруг них сложились свои кружки, а по городам прокатилась волна терактов и убийств, о чем ты наверняка знаешь и сам.

Гаспар кивнул. Покушение на Манфреда фон Хаупена он даже расследовал, но неудачно, если не считать пары исполнителей, которых нашли мертвыми на окраине столицы, и пары дней тяжелых головных болей.

— Я даже поучаствовал в одном из таких «Новых порядков», — насмешливо проговорил Ротерблиц, изображая гордость, — пока шайку террористов Бо́лена не накрыла жандармерия. Кое-кому, в том числе и мне, удалось бежать в Анрию. Морэ считал Болена истинным сыном революции, поэтому меня приняли, хм, с распростертыми объятьями и предложили служить делу революции дальше. Чем я и занимался в ожидании съезда партии, на котором Морэ, решивший, что заложил достаточно пороха под шатающимся троном тирана, собирался объявить, когда настанет пора поднести огня. Но…

— Кто-то внезапно смешал все карты, — закончил вместо него Гаспар, глядя на реку и провожая взглядом идущее под треугольным парусом суденышко.

— Именно, — чародей возвел очи горе и сокрушенно покачал головой. — Когда стало известно об убийстве ван Геера, Энпе испытала настоящий шок, а ван Блед, хм, его усилил, доложив, что в Шамсите убиты еще и Ашграу, Зюдвинд, Финстер и младший из Курзанов. На экстренном совещании, собранном в авральном режиме, творилась настоящая вакханалия. Внезапно выяснилось, что буквально каждый в нашей партии все это время был агентом кайзеровской тайной полиции, Ложи, кабирской разведки, шпионом поморов, сверов, альбарцев и чуть ли не, хм, байфанского императора, лично задумавшего задавить дело революции. Однако сохранить остатки благоразумия и призвать разбушевавшихся товарищей к порядку все-таки удалось. Единодушным голосованием приняли решение, что не время скорбеть по ван Гееру и остальным. Но потом, — Ротерблиц перевел дух, — стало известно об убийстве Хесса и Адлера, а я получил письмо за подписью Морэ, в котором сообщалось, что дело революции живо, пока жив хотя бы один революционер, но лучше не высовываться и ждать дальнейших инструкций. Кое-кто, если верить слухам, поспешил даже выехать из города. Но на этом беды не закончились. Поднятый шум привлек внимание жандармов, они арестовали нескольких человек, правда, из низов. Типографию ван Геера опечатали сразу же после его убийства, начали следствие, пытались подтянуть Фишера, пока ничего не получилось, хотя это только вопрос времени. Самому Фишеру вряд ли что-то грозит, но он может пойти на сделку со следствием, назвать несколько имен, и тогда…

— Кто-то в жандармерии получит орден за заслуги, который лично вручит кайзер, — едко прокомментировал Гаспар. — Вот только это ничего не даст. Заговорщики из Ложи останутся в тени, а через несколько лет все повторится снова. Может, в другой форме, может, другими методами, но виолаторы продолжат свои игры и попытки перекроить мир под себя. А обвинят в этом всю Ложу и каждого чародея в отдельности.

— Если бы вы приехали на пару недель раньше, Напье…

— Ротерблиц?

— Хм?

— Закрой рот, пожалуйста.

— Но это правда, Напье, — невесело рассмеялся пиромант. — Еще несколько дней назад все было ясно, а сейчас я уже сам не знаю, что делать…

— Не пробовал найти убийцу?

— Хм, пробовал.

Ротерблиц посмотрел по сторонам и дождался, пока мимо пройдут несколько молодых людей, показавшихся ему подозрительными. Хотя, как и обычно, пристальное внимание притягивала к себе Даниэль, а не пара фанфаронов, чешущих языками, в то время как барышня изнывает от тоски. На физиономиях молодежи читалось явное осуждение неверно расставленных приоритетов.

— Когда ван Блед вернулся из Кабира, — заговорил Ротерблиц, убедившись, что лишние уши слишком далеко, чтобы подслушивать, — он рассказал о том, что там произошло только мне. А еще добавил, что один из агентов Ложи направляется в Анрию под видом Финстера, и предложил перехватить его. Я так и не понял, как ван Блед, хм, опередил его, но я согласился. Правда, у нас ничего не вышло — этот «Финстер» ускользнул от нас. Уже потом, после смерти ван Геера, мы продолжили искать убийцу, но он всегда опережал нас на шаг. В какой-то момент нам показалось, что мы вот-вот возьмем его, но…

— Но? — поторопил его Гаспар, едва Ротерблиц умолк и принялся тереть пальцами наморщенный лоб.

— Ничего, — зло обрезал чародей. — Мы облажались. Убийца то ли раскусил нас, то ли, хм, его кто-то предупредил… А после Адлера убийства прекратились вовсе, все следы оборвались.

Гаспар недоверчиво прищурился, одергивая себя, чтобы не потянуться к виску по годами складывавшемуся рефлексу. Не нужно быть менталистом, чтобы почувствовать, что Ротерблиц лжет. Или недоговаривает.

— Значит, — Гаспар сдержал усмешку, — ты был ван Бледу товарищем по партии?

Ротерблиц сдвинул очки на кончик носа, искоса глядя на выглядывающую из-за плеча менталиста чародейку. Явно увидел нечто такое, что ему не понравилось.

— Хм, я бы это так не назвал, — он поправил темные очки на носу, скрыв глаза. — Мы не терли, хм, друг другу спинки в бане, если ты об этом. Мы иногда кооперировались по необходимости, но особой любви друг к другу не питали. Ван Блед пришел в Энпе примерно тогда же, когда и я. Думаю, он видел во мне возможность продвинуться в партии, и это у него даже получалось. В последнее время он оказался весьма близко к ван Гееру и Морэ. Настолько, что его отправили в Шамсит проверять Финстера на вшивость. Может, потому, хм, что ван Геер подозревал его в связях с друзьями революции?..

— Как оказалось, не без причины.

— Как оказалось, — эхом отозвался пиромант.

— Значит, нужно искать ван Бледа.

Гаспар не видел, но чувствовал, как ощутимо напряглась за спиной Даниэль. Паук напомнил в очередной раз о промахе, недоработке, которую она так и не исправила за несколько лет. Это бесило чародейку и лишало душевного равновесия.

— А вот с этим большие проблемы, — щелкнул пальцами Ротерблиц. — Он исчез. Уже пять дней его никто не видел. Ни в Энпе, ни на его квартирах, ни в тех местах, где мы обычно встречались.

— Думаешь, убийца достал и его?

— Хм, вряд ли. Если бы это произошло, газеты уже раструбили бы об очередной жертве Анрийского призрака. А призрак, если верить газетам, взялся, хм, за анрийскую преступность, коррупцию и нечистых на руку коммерсантов.

— Так что же получается? — Гаспар скрестил руки на груди. — Очередной тупик? Предлагаешь опустить руки, сесть и ничего не делать?

— Напье, я разве такое, хм, говорил? —