минут до Часа Порога. Часа, когда Грани мировсоприкасаются настолько, что можно успеть проскочить с Этой на Ту Сторону. Или же встретиться с чем-то чуждым и зловещим, выглянувшим из-за Порога. Идеальное время, чтобы призвать демона себе в услужение или пообщаться с Князем Той Стороны. Или же — что бывало значительно чаще — прославиться как очередной маньяк, делающий из сосков девственниц ожерелья. Ротерблиц знал это по богатому опыту службы в Комитете Следствия.

Он простоял несколько минут, прежде чем увидел в темноте фигуру. Та шла по другой стороне Речной улицы чародею навстречу, и выдавал ее только красный огонек сигары.

Фигура остановилась в некотором отдалении. Огонек взметнулся вверх, застыл и вновь опустился вниз. Затем раздался тихий неумелый свист. Ротерблиц оглянулся — на улице он был один. Пиромант напрягся на миг и перешел на второе зрение.

Ночная темнота отступила и рассеялась. В полутьме четко обрисовалась аура на противоположной стороне улицы. Крайне приметная и очень знакомая. Ротерблиц оглянулся еще раз, посмотрел по окнам и, подняв ворот сюртука, перешел дорогу.

Аура неторопливо двинулась обратно откуда пришла. Ротерблиц не стал ее догонять, сохраняя расстояние, и прошел целый дом по Речной улице, прежде чем аура свернула за угол следующего.

Чародей дошел до нужного угла, украдкой высматривая в окнах возможных наблюдателей, которым не помог бы скрыться даже погашенный свет. Жители Речной улицы по-прежнему были увлечены сном или чем-то, что было гораздо важнее и приятнее.

Ротерблиц остановился, глубоко вздохнул и свернул за угол.

— Доброй ночи, хм, хэрр Бруно, — поздоровался он с аурой, привалившейся к шершавой стене.

— Ага, — мрачно отозвался Маэстро, выпустив изо рта облако табачного дыма.

— Рад, что вы в добром здравии. А где наш, хм, общий знакомый?

— Здесь, — послышался бесцветный голос.

Ротерблиц взволнованно заозирался, хотя был абсолютно уверен, что звук донесся откуда-то спереди. Однако в закоулке кроме Бруно никого не было. Справившись с волнением, чародей погасил второе зрение, заморгал, возвращаясь в темноту теплой анрийской ночи, в которой с трудом различил силуэт в треугольной шляпе. Ротерблиц все никак не мог свыкнуться с мыслью, что у кого-то в этом мире может не быть ауры.

— Знаете, господа, — проговорил он, — я не очень люблю, хм, гулять по ночам. Я — пиромант, а пироманты — создания дня. Ночью мы чувствуем себя… хм, как в общественном месте без штанов.

— Ты хочешь Жана Морэ, — сказал сигиец.

Бруно мерзко хихикнул, едва не подавившись дымом.

— Меньше двусмысленности, хм, Финстер, — раздраженно проворчал Ротерблиц.

— Ты хочешь знать, где он.

— Хм, — чародей выразил своим излюбленным хмыканьем одновременно воодушевление и недоверие.

Сигиец молча зашагал к выходу из закоулка. Бруно оттолкнулся от стены, затянулся сигарой в последний раз, бросил и затоптал окурок, выпуская густой, вонючий дым изо рта и носа.

— Там, — указал рукой сигиец на дом на углу Морской и Речной улиц, когда Ротерблиц приблизился. — Четвертый этаж. Второе окно, если считать отсюда.

Чародей выглянул из закоулка, отсчитал нужное окно, где не горел свет. Нетерпеливо облизнул губы.

— Только его там давно нет, — произнес Бруно, который предпочел остаться за спинами. Ротерблиц оглянулся. — Через день, как этот, — Маэстро кивнул на сигийца, — угомонил вашего Геера, к парадной поутру подкатила карета, в которую побросали чемоданы, а потом усадили пассажира. Того самого, который жил в той квартире и почти не казал носа на улицу. Карета укатила, а квартиру сдали внаем. Больше жильца никто не видел.

— Это точно был Морэ? — с надеждой спросил Ротерблиц.

— Ну, — в темноте послышалось шуршание, с которым обычно чешут сухую кожу, — тощий, сутулый, одет старомодно, хромает, левую руку тряхоманит.

Чародей гневно раздул ноздри — описание было более чем точным. Он посмотрел на неподвижный силуэт сигийца.

— Ты позвал меня сказать, что Морэ здесь не живет уже пару недель? — спросил он, стараясь не выдать чувств.

— Скажи ему, — произнес сигиец, не оборачиваясь на Бруно.

Маэстро едва слышно вздохнул в темноте.

— Когда Морэ этот съехал, — сказал он, чуть помедлив, — ту квартиру никто так и не снял. Для Речной это ненормально — тут жилье вообще не пустует, а эта вот пустовала. Пока четыре дня назад в нее не заселились двое. Один — обычный такой, ничем не примечательный, может, студент, может, писарь али какарь…

Бруно сделал паузу. Наверно, для оценки тонкой игры слов одобрительным смешком. Сигиец не засмеялся. Ротерблиц тоже.

— А второй? — поторопил его пиромант.

— Да тоже ничего особенного, — пробормотал Маэстро обиженно. — Белобрысый и как будто полморды когда-то сгорело. Еще глаза паскудные такие, он ими на всех зыркает, как на говно. Вроде я его где-то видал… — задумался Бруно. — Не помню только, где…

— Ван Блед… — тихо проговорил чародей.

— О, вы знакомы? — удивился Маэстро.

Ротерблиц раздосадовано причмокнул. Он помнил, что у компаньона сигийца есть причины недолюбливать его и затаивать обиду.

— У вас, хм, блестящее чувство юмора, хэрр Бруно, — дипломатично отметил чародей и дипломатично улыбнулся для верности.

— Ну дык, — буркнул Маэстро.

— Подозреваю, ван Бледа там тоже нет, — Франц повернулся к неподвижно стоявшему сигийцу.

— А он и появлялся тут всего-то пару раз-тройку раз, — сказал вместо него Бруно. — Ненадолго, почти сразу убегал в неизвестном направлении. А вот второй сиднем сидит. Или только по ночам куда ходит, чтоб никто не видел. Короче, подозрительная личность, такие обычно у околоточного на особом счету.

— Он сейчас там?

— Да, — сказал сигиец.

— Ты уверен?

Финстер повернул к пироманту голову. Ротерблиц заметил, как в его глазах отражается скудный отсвет далекого фонаря на Речной улице.

— Вижу его.

Чародей зябко передернул плечами.

— Это, конечно, прекрасно, — проговорил он, скрестив руки на груди, — но я все еще не понимаю, как некий студент или, хм, писарь поможет нам в поисках Морэ.

Бруно шаркнул подошвой туфли, привлекая к себе внимание.

— Ван Бледа видели не только, когда он заселял в квартиру своего приятеля, — подал голос Маэстро. — Он появлялся здесь и раньше. Это он помогал грузить чемоданы и усаживал Морэ в карету.

Франц склонил голову и озадаченно потер кончик носа.

— Вот как… — сказал себе под нос он, не скрывая удивления. — Позвольте, — он поднял голову, — полюбопытствовать, хэрр Бруно, откуда вы все это знаете?

— Люди сказывают, — нехотя признался Маэстро. — Не поверишь, магистр, — сплюнул он под ноги, — сколько всего люди готовы рассказать, стоит их об этом только вежливо попросить.

— Обязательно учту в следующий раз, — заверил Ротерблиц, — когда, хм, решу кого-нибудь похитить для допроса с пристрастием.

— Какой ты невежливый и обидчивый, — едко проговорил Бруно. — Видать, не хочешь знать еще кое-что.

— Говорите же, хэрр Бруно, — предельно вежливо попросил чародей, — будьте добры, не сдерживайтесь, я — весь внимание.

В темноте послышалось неразборчивое бормотание. Потом тяжелый вздох.

— Последние пару дней на улице часто видят странных хмырей, которые интересуются той квартирой и кто в ней живет, — сказал Бруно, подойдя ближе. — Кто такие — никто не знает, а потому говорить с ними желанием не горят.

— Насколько, хм, эти хмыри странные? — уточнил Ротерблиц.

— А тебе мало, что с ними никто не связывается?

— Хм, значит, не только мы ищем Морэ… Не хотелось бы, чтобы его нашли раньше нас, — тихо проговорил чародей, косясь на сигийца.

— Не найдут, — сказал тот.

— Да? Опять, хм, что-то видишь?

— Нет.

Сигиец шагнул из закоулка и уверенно двинулся к дому на углу Речной и Морской улиц.

— Эй, ты куда? — спохватился Ротерблиц и вышел следом.

— Спросить, где Жан Морэ.

— Как будто он тебе станет отвечать.

Позади нервно хихикнул нагоняющий их Бруно.

— Спрошу его вежливо, — сказал сигиец, не обернувшись.

* * *

Стук. Стук-стук. Стук. Стук-стук-стук. Стук. Стук-стук, — эхом разнеслось по лестничной клетке. Слишком уж громко, как показалось Ротерблицу.

Чародей увидел, как Бруно напрягся, сунув руку за полу своего сюртука. Сигиец внимательно прислушался, пристально глядя на дверь. Франц притушил пламя на указательном и среднем пальцах