Когда, уже далеко за полночь, Торитель, наконец-то, было позволено идти спать, она сначала попыталась промыть свои раны, отчего те ужасно защипали. Принцесса сморщилась от боли, но не издала и звука, чтобы не привлекать к себе лишнее внимание. Добравшись до постели, она подумала, что завтра, каким угодно способом, но ей просто необходимо найти свое голубое платье, а в нём спасительный пузырёк, потому что долго так вытерпеть она не сможет.

Следующие несколько дней не принесли ничего нового. Целыми днями Торитель только и делала, что исполняла прихоти принцессы Джулит. Стоило той захотеть поиграть в крокет, и Торитель вынуждена была рыскать по зарослям этих колючих и за всё цепляющихся растений в поисках упавшего мяча. Через пять секунд Джулит приходило в голову, не перекусить ли ей слегка, и Торитель стремглав мчалась на кухню и возвращалась с подносом, нагруженным едой.

Помимо выполнения всевозможных прихотей Джулит у Торитель было много других обязанностей: ей приходилось мыть полы в бесчисленных комнатах и коридорах этого огромного замка, стирать бельё, чистить до блеска медную посуду и многое-многое другое. Единственное, что ей почему-то не поручали, так это кормить животных в зверинце. Когда она узнала о его существовании, она сначала было удивилась, почему её туда не посылают, но вскоре за всеми делами эта мысль как-то потерялась.

Несмотря на то, что Торитель, казалось бы, каждую секунду была чем-то занята, Джулит всё равно этого было мало, поэтому она всё время старалась подкинуть ей ещё работы. Самое лучшее, что она могла придумать, это заставить Торитель делать что-нибудь два раза. Ничто не доставляло ей такого удовольствия, как испортить то, что было только что сделано. Так, стоило Торитель помыть где-нибудь пол, как Джулит, проходя мимо, обязательно или разбивала горшок с цветком, или случайно проливала что-нибудь на пол. Единственное, что портило ей настроение, так это то, что Торитель совершенно не злилась ни на какие её выходки. Джулит никак не удавалось вывести её из себя.

Однажды Торитель опять нужно было мыть пол. Она, как и много раз до этого, пошла в чулан, чтобы взять ведро и тряпку. Взяв ведро, принцесса подошла к куче тряпок и потянула за край одной из них. Когда она её вытащила, то вслед за ней вытянулся и край ещё одной тряпицы. Ярко голубой!

Торитель на секунду замерла, затем бросила ведро и тряпку и попыталась вытащить из этой кучи своё платье. В том, что это было её платье, не было никаких сомнений. Но потянув за край платья, она вытащила лишь его кусок. В этот момент в чулан за чем-то зашла Старга. Ей стоило лишь бросить взгляд на Торитель и она всё поняла.

— Ты же не думаешь, что мы бы захотели оставить себе твоё платье, — на слове «твоё» она сделала ударение и как-то неприятно засмеялась. — Твоё платье и то, что было в нём, — и очень многозначительно посмотрела на принцессу.

Торитель ничего ей не ответила. Она молча бросила то, что когда-то было её платьем, обратно в кучу, подняла ведро и тряпку, и гордо прошла мимо Старги.

Дойдя до нужной ей комнаты, принцесса тихо опустилась на пол и стала механически тереть пол. Теперь ей было всё равно, что с ней будет и долго ли это будет продолжаться. Ей всё равно! Её последняя надежда вырваться отсюда и покончить с этим ужасом погибла вместе с этим голубым платьем.

Джулит стала замечать, что с некоторых пор Торитель стала безучастна к тому, что с ней происходило. Джулит это очень бесило. Ну, в чём прелесть унижать человека, если он при этом не унижается! И тогда она решила, что раз уж на эту гордячку ничего не действует, то пусть ей хотя бы будет больно. На помощь ей пришёл её любимый Дружок. Теперь всякий раз, как она видела Торитель, она тут же натравливала на неё этого пиката. Он с радостью бросался на её левую ногу и отпускал с большой неохотой лишь после того, как Джулит вдоволь насмотрелась на это зрелище. Дело в том, что Дружок всё время кусал Торитель за одно и то же место, просто потому, что это было единственное место, до которого он мог достать — ведь пикаты вообще не очень крупные животные — поэтому Склизле каждый раз после этого приходилось вылечивать ногу, чтобы было что кусать в следующий раз. Поначалу, стоило Склизле только дотронуться до ноги, как боль уходила из неё, но потом нога стала болеть от одного лишь вида Дружка, и иногда даже от одной мысли.

Так проходили неделя за неделей. Торитель же казалось, что прошёл уже не один год, с тех пор как она оказалась в этом зловещем замке. Поначалу она ждала, что её друзья придут к ней на помощь и вызволят отсюда. Но проходили дни, никто не появлялся, и её надежда на спасение таяла с каждым днём, пока однажды она совсем не перестала об этом думать.

В один из вечеров, когда принцесса не была нужна ни Склизле, ни, что самое странное, Джулит, чтобы чем-то её занять, её отправили на конюшню мыть лошадей и чесать им гривы. Привыкнув уже выполнять любую работу, она безропотно отправилась выполнять и эту. На её счастье, в конюшне оказалось всего четыре коня, так что, возможно, к утру она смогла бы с ними управиться.

Торитель принялась механически чистить щёткой первую лошадь, а мыслями при этом она была очень и очень далеко отсюда. Она тёрла и тёрла рукой круп, водила рукой из стороны в сторону, как вдруг лошадь издала какой-то звук. Принцесса подумала, что она слишком задумалась и, наверное, сильно надавила щёткой, сделав при этом лошади больно.

— О, извини, пожалуйста, — ласково сказала она и погладила её по тому месту, где только что тёрла.

Но когда она отняла руку, этот звук повторился вновь. И так как мыслями Торитель уже вернулась обратно, то она поняла, что звук этот исходил не от лошади. Тогда она замерла и стала прислушиваться, пытаясь уловить, откуда он доносится. Пять минут вокруг царила тишина, можно было услышать только биение собственного сердца да фырканье лошадей. Но вот опять тоже «А-а-а». Торитель повернула голову. Сомнений не было: звук доносился из дальнего конца конюшни.

Вы, наверное, подумаете, что принцесса была сыта по горло всеми теми приключениями, которые свалились ей на голову в последнее время — все эти дружки и всё такое — и поэтому она просто продолжила делать свою работу? Шиш! Она тут же всё бросила и отправилась выяснять, что же это такое могло быть!

В дальнем конце конюшни, за последним стойлом, Торитель увидела ещё одну дверь. Она попробовала, не заперта ли та, и дверь поддалась. Тогда принцесса открыла её настежь и заглянула внутрь. Перед ней простирался длинный коридор, который терялся где-то далеко впереди, по бокам которого на стенах кое-где висели фонари. Торитель вошла внутрь и прикрыла за собой дверь, так чтобы снаружи нельзя было подумать, что она именно здесь.

Принцесса всё шла и шла по этому бесконечному коридору, а он, казалось, всё никуда не приводил её. Но стоило только ей подумать, уж не подземный ли это переход в Хокинбол, как он вдруг закончился, но закончился ещё одной дверью. Торитель открыла и её, но то, что она видела, а, главное, услышала за ней, заставило кровь в её жилах остановиться. Всюду, куда проникал её взгляд, она видела клетки. Да, она попала в тот зверинец, в который её так усиленно никто не пускал. Но что это был за зверинец! В клетках тут держали не животных, а людей, гномов и других существ, названий которых принцесса не знала, причем, похоже, именно на них Склизла опробовала свои заклинания. У одного были раздвоенные кисти, у другого кожа пузырилась зелёными пузырями, у третьего были такие длинные уши, что он и шагу не мог сделать, чтобы не наступить. Причем, Торитель успела обвести взглядом лишь ближайшие клетки, поворачиваясь вокруг себя, чтобы броситься, что было сил, вон отсюда. И она уже дотронулась до ручки двери, как вдруг: