– Да, еще. Тот, кто спрашивал, носит наручень из толстой кожи. Со стороны ладони оттиск, но я не разглядел. Не зверь, не птица…

– Может, рука? – подсказал вейн.

– Может быть.

– Спасибо.

Заходящее солнце брызнуло в глаза, стоило выйти на улицу. Юрка сморщился, поправил сумку, потяжелевшую из-за мешочков с деньгами.

– Ерунда какая-то, – пробормотал вейн. – Откуда тут йоры?

– Прошли степь быстрее, чем мы.

Дан отрезал:

– Невозможно.

Юрка не стал спорить. Ему-то какая разница? Вот как искать Зеленцова – это вопрос.

Они стояли на ступеньках ломбарда. Юрка не знал, куда идти. Дан хмурился и скреб небритую щеку. Потом сказал:

– Шэт… Ладно, потопали. Покажу нормальную гостиницу, и все, мы в расчете.

Юрка молча двинулся за ним.

Дан кликнул извозчика, велев ехать к «Хрустальному колокольчику». Поплутав по узким улицам, пролетка выкатила на набережную, пеструю от публики – мужчины в сюртуках, женщины под кружевными зонтиками, девушки в соломенных шляпках. Желтоватая река захлестывала гранитные ступени. У воды сидели мальчишки с удочками. Парень в матроске и брезентовых штанах зазывал желающих прокатиться на лодке.

– Я думал, тут совсем по-другому, – признался Юрка.

– Межсезонье. Придут первые караваны – будет не протолкнуться.

Проехали мимо тумбы с афишами. Театр, выступление фокусника. Юрка бы не удивился и приглашению в синематограф.

Набережная сужалась, поднимаясь в гору. Пролетка остановилась у подножия лестницы, ведущей к трехэтажному светлому дому. На широких ступенях стояли круглые столики под полосатыми тентами. Разноцветные тени лежали на пустых креслицах. Пахло корицей и шоколадом. Юрке захотелось сесть и никуда больше не ходить.

– Наверх, – скомандовал Дан.

На первой ступеньке тощий кот ел рыбу, шлепая чешуйчатым хвостом по камню. Зашипел на людей, придерживая добычу лапой.

Возле белого вазона с цветами Дан остановился.

– Глянь.

За одним из столиков сидели двое. Вполоборота к Юрке – красивая женщина с черными косами. Она подперла голову и бездумно смотрела на набережную. Напротив нее кутался в плед старик.

– Алекс Грин, – негромко сказал Дан. – Если верить Такеру, он провел разом восемь человек.

Старик неловко, в обе ладони, взял чашку. Женщина торопливо потянулась к чайничку и подлила ему горячего.

– Между прочим, ему не исполнилось и сорока. Хорош?

Юрка удивленно всмотрелся. А ведь точно: седины нет, волосы темные. И руки совсем не старческие. Но голова дрожит, и лицо одутловатое, изрезанное морщинами.

– Вот так поводырем быть, понял?

Грин, кажется, услышал. Повернулся.

– Привет, – громко, с непонятным вызовом, сказал Дан. – Я вещи закину и вернусь.

Мужчина кивнул. Женщина посмотрела на них равнодушно.

Дан ухватил Юрку за плечо и потащил наверх.

– Ноги переставляй, – прошипел раздраженно.

А что, он переставляет. Только они плохо слушаются, и в голове гудит. Неужели все-таки простыл?

Поднялись на террасу, выложенную разноцветной плиткой. В кресле сидела пожилая дама, окинувшая пришельцев недовольным взглядом. Дан хмыкнул и нарочито громко протопал к крыльцу. Юрка поморщился.

За двустворчатой дверью открылся холл с огромной люстрой, подвешенной на цепях. Под стеклянными колпаками горели синеватые языки пламени. В их свете переливался хрустальный колокольчик, стоящий на конторке.

– Добрый вечер!

Прилизанный молодой человек в белоснежной рубашке и черном жилете поднялся навстречу гостям.

– Мы рады вас приветствовать… О! Вейн Уфф!

– Он самый. Нам две комнаты.

Молодой человек встревожился:

– Надолго?

– Как масть ляжет.

– Вы же понимаете, скоро сезон, большинство мест уже забронировано. Если вы пожелаете остановиться всего на три-четыре дня…

– Нет, – перебил Дан. Насмешливо оскалился: – Скоро сезон.

– Но тогда могу предложить только два места в четырехместном. Другие постояльцы должны приехать послезавтра. – Клерк улыбнулся и добавил: – Если, конечно, узлы заработают. Вы, кстати, не знаете?..

– Я не справочное бюро. Ладно, пиши мне пока на неделю.

Прилизанный клюнул ручкой в чернильницу и посмотрел на Юрку:

– А вам, молодой человек?

Тот растерянно пожал плечами.

– Давай так же, – скомандовал Дан.

Как в тумане, Юрка отсчитал монеты, даже не пытаясь понять, дорого или дешево проживание в «Хрустальном колокольчике».

– Ваш багаж?

– При нас.

– Чед, проводи гостей в двести шестой номер. Надеюсь, пребывание у нас будет приятным.

Снова пришлось подниматься. Юрка скользил ладонью по перилам, холодным, точно вырезанным изо льда.

– Поужинать можно в кафе, ты теперь при деньгах, – сказал Дан. – Если чего попроще, то через два квартала забегаловка, «Деревянная ложка» называется.

– Ничего не хочу, – пробормотал Юрка.

– Как знаешь. Я тебе больше не нянька.

В гостиничном номере уместилось четыре кровати, по две у каждой стены, огромный платяной шкаф и продавленное кресло. Юрка сел в него, уронив сумку на пол. Он хотел, чтобы Дан поскорее ушел, но тот долго плескался в ванной. Удивляться тому, что тут есть водопровод, сил уже не осталось.

Наконец вейн убрался. Юрка скинул обувь и повалился на кровать.

Вот он и пришел в Бреславль.

Тишина давила на затылок. Познабливало. Юрка подышал на пальцы, согревая, и вспомнил, как проснулся от холода…

…Порывом ветра распахнуло окно, и в комнату задувало крупинки снега. Весна, обещавшая скорое лето, обманула.

Бесшумно показывал цветные полосы телевизор. Комната в его свете выглядела чужой – синим отсвечивали обои, бликовали хрустальные бокалы в серванте, под столом лежала громоздкая тень. Юрка нашарил пульт и, не включая звук, пробежался по каналам. Везде одно и то же.

Стукнула рама, занавеска вздулась парусом. Юрка вскочил и закрыл створку. Почему-то было страшно повернуться к пустой комнате, и он медленно опустил задвижку шпингалета. За окном – хоть глаз выколи. Фонарь не горит, узкий серпик луны наполовину спрятался в туче.

– Дурак, – сказал шепотом Юрка. Нашел чего бояться, собственного дома.

Нашарил у косяка выключатель. Вспыхнул свет. Темнота осталась лишь в углу – трюмо, закрытое черной тканью. На материи виднелись дырочки. Это спороли звезды, вырезанные из фольги. Ткань когда-то служила задником в школьном спектакле.