И я не буду принадлежать тебе душой и телом?

— Нет-нет, — засмеялась Ольга. — Чисто деловые отношения. Я буду оплачивать каждый заказ отдельно, ты сможешь работать с другими заказчиками. Может быть, мы однажды подружимся, но это тебя ни к чему не обязывает.

— И где расписаться кровью?

— Просто выпей Вещество.

— Его можно запивать алкоголем?

— Нужно.

— Тогда — твоё здоровье! — Аннушка решительно опрокинула в рот флакон, в нос шибануло миндалём и полынью, но глоток виски смыл этот вкус. — Хм… Что-то ничего не чувствую.

— Подожди немного, — Ольга загадочно улыбнулась, — давай пока ещё выпьем.

Девушки чокнулись — рыжая рюмкой водки, черноволосая — тамблером с виски. Выпили. Доели мясо.

— Слушай, — сказала Аннушка смущённо, — у меня такое странное ощущение…

— Небольшой побочный эффект, — засмеялась Ольга. — Хотела предупредить, но решила, что так смешнее. Видишь ли, после приёма Вещества организм чувствует прилив сил…

— Ну, прилив, понимаю… Но почему, блин, именно к этому месту?

— Непостижима логика природы!

— И что мне теперь делать, блин?

— Как что? Мне надо тебе объяснять про пестики и тычинки?

— Чёрт, как бишь зовут того бармена?

— Дмитрос. Я же говорю, со мной не соскучишься!

* * *

— И вы подружились? — спросил я Аннушку, когда она закончила рассказ.

— Да, как ни странно. Ольга оказалась сложной женщиной с неоднозначной этикой, но со мной поступила честно. У меня всегда было право отказа — если мне не нравилось то, что она затевает, я могла сказать: «Нет, это без меня». Но воспользовалась им я всего раз, и она на меня не обиделась. В остальном, это было взаимовыгодное сотрудничество и хорошие отношения. Мне очень её не хватает, если честно. Меня мало занимали её интриги, но с ней действительно было весело, хотя и опасно. А главное, я всегда знала — если я попрошу о помощи, она бросит всё и примчится.

— А ты?

— И я. Но хватит разговоров, солдат. Давай дальше двинем, тут всего-то ничего осталось…

* * *

Машина вынырнула с Дороги на улице города. Напоминает «исторические центры» старых европейских столиц. Вычурные фонари, дома в три-пять этажей, булыжные мостовые, узкие улицы. Работают кафе, открыты магазинчики, по тротуарам прогуливаются люди, одетые самым обычным образом. На наш ревущий мотором мятый и грязный пикап смотрят неодобрительно, но без большого удивления.

Аннушка сбросила газ и покатилась неспешно.

— Где это мы?

— Локаль «Библиотека».

— Что такое «библиотека», я знаю. А что такое «локаль»?

— Огрызок среза, выдернутый из него в результате катастрофы или действия специальных артефактов. Здесь это небольшой городок и чуть-чуть окрестностей.

— И как его угораздило?

— Сейчас покажу, на это стоит посмотреть.

Мы проехали до конца улицы, свернули, потом свернули ещё раз и выкатились на небольшую круглую площадь. Аннушка заглушила мотор и вышла, я за ней.

— Вот он. Мораториум.

В центре площади торчит из земли чёрный цилиндр, похожий на репер, только побольше, а на его верхнем торце присобачен какой-то замысловатый механизм. Как будто кто-то вытащил башенные часы с кукушкой и вывернул их наизнанку. Кукушка вылетела, механизм сломался, получилась абстрактная скульптура — надгробный памятник точной механике.

— Кажется, он не работает, — отметил я.

— Ага, и чертовски давно. Но когда-то работал, и локаль образовалась из-за него. Такой же, но работающий, есть в Центре.

— Это где Школа корректоров?

— Именно. Он обеспечивает тот небольшой сдвиг относительно Мультиверсума, который не даёт синеглазым обрушить под собой Мироздание. Время там идёт немного быстрее, это создаёт определённые неудобства, но тут уж ничего не поделаешь. Терпят.

— И как такое возможно?

— Мы здесь как раз для того, чтобы это узнать. Пошли.

Тёмные коридоры пахнут академически: бумагой, пылью, тишиной, древностью, старым деревом и мастикой для пола. Этакая «де сиянс академия», прямо ожидаешь встретить Ломоносова в шитом камзоле и завитом парике. Но человек, к которому привела нас Аннушка, одет совершено обычно, а залысины на его голове ничем не прикрыты. Он сидит в монументальном кресле возле лампы и читает книгу. Чрезвычайно умиротворяющая картина.

— Здравствуйте, Олег, — сказала Аннушка негромко.

— Здравствуйте… Ох, это вы, Аннушка? — она вошла в круг света, и старик её узнал. — Так странно всегда видеть, что вы не меняетесь. Увы, о себе я такого сказать не могу. Что привело в наш тихий уголок даму со столь активной жизненной позицией?

— Вы всегда смеётесь надо мной, — укорила его девушка.

— Отнюдь, — улыбнулся Олег, откладывая книгу, — я искренне завидую вашей целеустремлённости и всегда рад вас видеть. Но ваши визиты сюда так редки, что я не могу не спросить о причине очередного.

— Я привезла вам книгу, — Аннушка протянула старику тот томик из пластика, который я видел у неё дома.

Он осторожно его принял, покрутил в руках, раскрыл, бегло глянул, закрыл снова.

— Кого-нибудь другого я спросил бы, представляет ли он ценность этой книги. Но вы, безусловно, в курсе. Что заставляет вас расстаться с экземпляром из вашей, несомненно богатой, личной коллекции? И, кстати, ваш спутник…

— А, простите, — спохватилась Аннушка, — это Лёха. Солдат.

— Лёха, — представился я.

— Олег, — ответил старик.

— Он крутой учёный, — отрекомендовала его Аннушка.

— Я энциклопедист, а не учёный, — поправил её старик, — это не одно и то же. Я не добываю новых знаний, а лишь изучаю те, что уже есть в книгах.

— Вот их-то мне и надо, — закивала Аннушка. — Очень срочно требуется порция книжных знаний.

— Вам всегда срочно, — вздохнул он. — Молодость и задор, разумеется. Судя по книге, которую вы принесли, вас интересуют мораториумы?

— Да, Олег, они самые. Увы, эта книга не по моим мозгам, придётся задействовать ваши.

— Лучший в Мультиверсуме специалист по мораториумам — адьюнкт-профессор Лейхерот Теконис. К сожалению, он давно уже не появлялся на своей кафедре. Так давно, что даже терпеливая администрация Библиотеки начинает поговаривать о том, чтобы убрать его из штатного расписания или хотя бы снизить ему зарплату. Думаю, лет через пятьдесят-сто у них дойдёт дело до заседания на эту тему.

—