– Этот банк – гиблое место.

– А мне нравится, – сказал я. – Хранилище видела?

– «Дибольд. Класс-II», с таймером и трехуровневым доступом. Это означает, что три менеджера должны одновременно в определенное время суток, известное только им, ввести три разных кода, известные только им, но даже тогда хранилище не откроется сразу. Зато запустится таймер, отпирающий запорное устройство через полчаса. Да, видела я это чертово хранилище.

– С каким удовольствием я бы туда пролез, – сказал я.

– И не мечтай. Мы уходим. Если бы проблема была только в хранилище! Не забывай, что отсюда всего один квартал до полицейского участка и пять минут езды до штаб-квартиры Королевской полиции Малайзии. А у них вертолеты и десант спецназа. Хочешь, чтобы на тебя, как в кино, со всех сторон полезли парни в черных масках и бронежилетах? Мы до дверей хранилища и дотронуться не успеем, как уже будем в наручниках. Или нас сразу же пристрелят.

– Неужели ты думала, что украсть семнадцать с лишним миллионов будет легко?

– Я не думала, что это будет смертельно опасно. Но я ошиблась.

Я покачал головой.

– Мы должны отказаться от этой работы, – сказала Анджела. – Исчезнуть. Поедем в Прагу. Закажем номер в «Босколо» и с месяц отсидимся.

– И в чем прикол?

– Я занимаюсь этим не ради прикола, – сказала Анджела. – Я хочу разбогатеть и зажить нормальной жизнью.

– А меня эта нормальная жизнь достала. Я и живу-то только ради таких вот авантюр.

– Эта авантюра нас погубит.

Я тряхнул головой и сказал:

– Ну, значит, так тому и быть.

Какое-то время я просто спокойно ехал. Примерно на полпути к Хаммонтону заметил у обочины свой «субурбан». Полиция его до сих пор не обнаружила. Повезло. Я притормозил сзади. Мимо по пустынному ночному шоссе пронеслась всего одна встречная машина.

Анджела часто рассказывала про свод правил выживания человека-призрака. Три из них она не нарушала никогда. Я назвал их «Большой троицей», как бы приравнивая к священному завету, заповеданному самим Всевышним. Правило первое гласило: никогда не убивай без крайней необходимости. Правило второе: не доверяй никому, кроме тех, в ком уверен абсолютно. Правило третье: никогда не иди на сделку с копами.

Последнее правило имело сугубо практический смысл. Полиция не заинтересована в том, чтобы дать преступнику уйти. Даже самый коррумпированный коп давал присягу на верность обществу и закону. При всем своем цинизме я признаю: клятва есть клятва. Нельзя договориться с тем, кто поклялся воевать против тебя. Проще говоря, полиция – это всегда враг, и никакие разговоры, деньги или наркотики этого не изменят. Но проблема не только в полицейском.

Иногда источником неприятностей становится кто-то из твоей команды.

Тех, кто идет на сделку с полицией, как только не называют. Доносчик, крыса, стукач, штрейкбрехер. Иногда достаточно шепотом сообщить блюстителю порядка предполагаемое время операции, и отправишься на больничную койку после разборки с коллегами. Нет коварнее врага, чем предатель. Если ты просто дезертировал, у тебя еще есть шанс искупить вину, но стукачу, согласившемуся сотрудничать с копами, лучше всего просто пойти домой и застрелиться. Соглашение о защите свидетелей стоит не дороже бумаги, на которой оно отпечатано.

«Дирижеры» мстят доносчикам с особой жестокостью. Их убивают, но не сразу. Сначала поочередно уничтожают их семью. Мать. Подружку. Братьев. Сестер. Детей.

Пока не настанет время расправы с самим предателем.

Мысли вновь и вновь возвращали меня к Ребекке Блекер. Я вспоминал черную подводку на ее веках и рассыпанные по плечам локоны волос. Снова, как наяву, видел ее портмоне с удостоверением. На фотографии она выглядела гораздо моложе, чем в жизни. Живое, чуть испуганное, но полное юношеской решительности лицо. Женщина, с которой я разговаривал, казалась спокойной, холодной и усталой. Она определенно изменилась. Интересно, как скоро она выйдет на мой след. Если уже не вышла.

Рукавом пиджака я протер руль, коробку передач, дверную ручку внутри и снаружи, не забыв про ручки на пассажирских дверцах и багажнике. Потом снял запачканные кровью пиджак, галстук и рубашку и вместе с обломками револьвера швырнул на заднее сиденье.

Подошел к своему «субурбану», достал из сумки свежую рубашку и старый пиджак, переоделся, вернулся к машине Алексея и Мартина и открыл багажник: посмотреть, нет ли там чего-нибудь полезного. Помимо второй лопаты, я обнаружил кусок зеленого садового шланга, два спортивных костюма, газовую зажигалку, бобину толстой проволоки, кусачки, плоскогубцы, три ножа, упаковку больших черных мешков для мусора, пилу-ножовку, клейкую ленту и молоток. Неискушенный наблюдатель решил бы, что перед ним набор обычного хозяйственного инвентаря. Но я-то знал, что толстая проволока идеально подходит, чтобы связать человеку руки и ноги – куда там самой прочной веревке. В двойной мешок для мусора помещается до пятидесяти фунтов расчлененного трупа – при гарантии, что мешок не протечет. Садовым шлангом, если правильно замахнуться, можно ударить больнее, чем бейсбольной битой. А уж пила-ножовка и вовсе способна творить чудеса.

Это был классический набор для пыток.

Я взял спортивные штаны, разорвал их надвое, а потом одну половину еще раз надвое. Отмотал кусок проволоки длиной фута два с половиной и обернул его тканью.

При желании я мог бы оставить внедорожник в этом пустынном месте, чтобы его обнаружили копы. Не исключено, что они вернули бы его хозяину. Черт возьми, я мог бы даже подзаработать – Александр Лейкс наверняка знает с десяток автомастерских, где мне без лишних вопросов заплатили бы за тачку неплохие деньги, а к утру уже разобрали ее на запчасти. Но это разумное решение меня не устраивало.

Мне хотелось послать сигнал.

Я открыл крышку бензобака и опустил в него обмотанную тряпкой проволоку. Топлива в баке оставалось не очень много. Вот и хорошо: чем меньше горючего, тем больше кислорода. Убедившись, что тряпка основательно пропиталась бензином, я вытащил ее, перевернул другим концом и снова погрузил в бензин. Теперь тряпка целиком пропиталась бензином, включая торчавший над бензобаком кончик. Я отступил на пару шагов, поднес к тряпке зажигалку и подождал, пока ткань почернеет и обуглится. Потом швырнул зажигалку в открытое окно и ушел.

Сел за руль, запустил двигатель и, включив на всякий случай аварийные огни – вдруг кто-то видел меня с шоссе, – двинулся в сторону автострады. Я посмотрел на часы. Ровно четыре утра. Конторы по прокату машин еще не открылись, а мне, если я хотел остаться незамеченным, нужно было как можно скорее пересесть на другой автомобиль. Волк наверняка поставит весь город на уши в поисках черного «субурбана» с известными ему номерами. Да и федералы про него наверняка уже пронюхали. Если агент ФБР добралась до моего номера в отеле, то вычислить, на какой машине я езжу, ей особого труда не составит. Сколько арендованных машин могло стоять на парковке отеля «Челси»? Десять? Двадцать? Вряд ли больше.