на душу и уйти не повинившись перед правильными арестантами за свой грех тридцатилетней давности…

В глазах вора что-то дрогнуло, но уже в следующее мгновение лицо стало невозмутимым. С тем же каменным выражением грузин выслушал всю исповедь Козыря. Даже когда Козырь рассказывал, как он сдал все расклады, поведал, куда Тимоха прячет общак, оно оставалось отстраненно-равнодушным. Когда дед перешел к рассказу, как они убивали положенца, вор не выдержал, рявкнул:

— Хватит.

Патриарх нажал «стоп» и вкрадчиво уточнил:

Так что, договорились?

Минуту Шалва молчал, о чем-то напряженно думая. Потом вздохнул и махнул рукой.

— Ладно, договорились. Я согласен. Сдам вам Барина.

— Слово даешь? — настойчиво уточнил Левон Суренович.

— Даю! — буркнул насупившийся вор.

Глава 13

Барсамян с грузином начали обсуждать взаимные гарантии и детали разборки с Барином, я расстегнул пиджак и ворот рубашки.

— Душно чего-то здесь, — ответил удивленно глянувшему патриарху. Дождался, когда диалог возобновился с новой силой, почесал грудь, на обратном пути, под марлей прихватив горошину подслушивающего устройства. Отодрал краешек пластыря и аккуратно вытащил похожий на таблетку с острым жалом иглы, «жучок». Минуту, посидел, изображая усиленное внимание, потом опустил руку и незаметно прикрепил устройство внизу с внутренней стороны подушки кресла.

Затем дождавшись, когда высокие договаривающиеся стороны сделают паузу, поморщился, взялся ладонью за живот:

— Прихватило немного. Где тут у вас туалет?

— Жрать надо свежее, — буркнул вор. — Выйдешь из дома, повернешь направо. Там увидишь сортир.

— Спасибо, — вежливо поблагодарил я. — Через пару минут вернусь.

— Скажи, чтобы моих выпустили, не сразу, минут через десять, — попросил Шалва. — Мы к тому времени уже закончим.

«Своих опасаешься? Боишься, что про общак узнают? Правильно» — мысленно усмехнулся я.

Во дворе меня ждали Герман со своими ребятами, Микаэл, примостившийся на пеньке у столешницы, положивший «папашу» на колени, о чем-то негромко переговаривавшиеся Саня и Сергей.

— За воротами всё в порядке? — поинтересовался я.

— Ага, — кивнул Саня. — Деня типа в москвиче красиво уработал. Прокрался к машине, и когда всё началось, открыл дверцу, выдернул за руку, влепил ногой в челюсть, затем его башкой стекло разбил. Мужик в глубоком нокауте. У него, кстати, вальтер был. Ещё секунда, стрелять бы начал, не успел.

— Понятно, Сережа, куда бойцов Шалвы подевали?

— В пристройку, сзади дома загнали, связали, чтобы херней не маялись, и на засов заперли. Пусть полежат на сене, подумают о будущем, — доложил начальник СБ.

— Минут через десять, можно отвязывать и отпускать. Мы с Шалвой договорились, — сообщил я. — Но прежде нужно одну вещь сделать. Герман, Николай где?

— За воротами в машине сидит, — улыбнулся Леопардыч.

— Пусть до освобождения бандитов, жучки установит, коридоре, комнатах. Желательно те, которые могут работать на максимальном расстоянии. В ту, где Шалва с Левоном Суреновичем общаются, я уже поставил.

— Хочешь знать, о чем он после нашего отъезда говорить будет? — прищурился Лайтнер.

— Именно, — кивнул я.

— Сделаем, — пообещал афганец и поднес рацию к лицу:

— Коля, подойди.

— Сейчас, — сразу откликнулась рация.

— Задержитесь после нашего отъезда часа на три-четыре, послушайте клиентов, — попросил я. — Желательно их разговоры записать.

— Мог бы не говорить, — буркнул Герман. — Это и так понятно. Сейчас Коле задачу поставлю.

— Спасибо, — вежливо поблагодарил я. — Ты, как всегда, нас выручаешь.

— Перестань, свои люди — сочтемся, — отмахнулся Леопардыч.

— Ладно, — я обернулся, разыскивая взглядом армян. — Где Гурам? У него кассетка одна интересная должна быть…

Когда я вернулся в комнату, Барсамян с Шалвой уже заканчивали. Обсудили последние нюансы и холодно распрощались.

Мы вышли во двор. Потрепанные бандиты сидели на скамейке у входа. На нас они старались не смотреть, только Жиган кинул ненавидящий взгляд исподлобья. Но мне на его чувства было плевать.

— Парни, — крикнул Сереге, Денису, Сане и остальным. — Я пока на машине Левона Суреновича проедусь. Потом пересяду.

— Хорошо, — кивнул начальник СБ.

— Стволы верните, — буркнул угрюмый Жиган.

— Отдайте им пистолеты, — разрешил я. — Только разрядите и с пустыми магазинами. Желательно, чтобы они лежали подальше от стволов, на всякий случай. Мало ли что, у них в загашниках припасено. Патроны мы с собой заберем и по дороге выбросим, чтобы дурных мыслей не возникло. В полукилометре от дома найдете, там овраг, рядом с поломанным деревом, я его заметил, когда сюда ехал.

Жиган насупился и промолчал.

— Все сделаем, не беспокойся, — заверил Сергей.

— И ещё, я отъеду на машине Левона Суреновича, нужно ему сказать пару слов, — добавил я. — Через пару километров у леса пересяду в «бэху».

— Ладно, — кивнул начальник СБ. — Мы рядом, если что.

Морковный «москвич» по-прежнему стоял за воротами. Только разбитое стекло со стороны водителя и следы крови на земле напоминали о том, что тут недавно произошло побоище. Чуть дальше стояла моя «бэха» и «девятка» охраны. Машины Германа не было. Видимо её поставили подальше, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания.

— Пятьдесят тысяч с меня, — твердо заявил Левон Суренович, когда мы уселись в «волгу».

— Парон, не волнуйтесь, не разорюсь, — попробовал отшутиться я, но патриарх меня сразу прервал:

— Возражения не принимаются. Пятьдесят отдам я. Ашот все-таки мой внук.

Тем временем машина тронулась.

— Как скажете, — вынужденно согласился я. — И, кстати, пока вы разговаривали, я забрал кассету у Гурама. Сказал, вы разрешили.

Гурам, сидевший с другой стороны, кинул хмурый взгляд на меня, что-то хотел сказать, но промолчал.

— Зачем? — нахмурился патриарх.

— Копию сделать, — ухмыльнулся я. — Не волнуйтесь, завтра Сергей отдаст эту кассету Ашоту или вам лично в руки. Он уже предупрежден.

— Я слово дал, — Барсамян недовольно поджал губы.

— Вы — давали, я — нет.

— Но будут думать, я не сдержал слово, — подчеркнул патриарх.

— Никто ничего думать не будет, — заверил я. — Это наша страховка на всякий случай. Вы же понимаете, Шалве доверять нельзя. Если он в молодости своего старшего замочил ради общака, значит человек гнилой. И то, что мы в глазах окружения его показательно нагнули, не простит. Сами прикиньте: приехали какие-то на встречу, нагнули, ему в подбородок нож вставили, охрану