Черный великан послушно подбежал к ней.

– А не больно ему? – забеспокоилась Марья, стараясь разжать пальцы дочери.

– У него шерсть густая, такими пальчиками и до подшерстка не добраться, не то что до кожи. И потом, ньюфы очень терпеливые. Что с ними ни делай, все равно не укусят. Ньюф органически не способен укусить человека.

– Как ты их называешь, я не пойму?

– Порода называется «ньюфаундленд». Это остров такой в Канаде, ну и собак так назвали. А для краткости – ньюф. Вот это – Лорд, а вот Леди. Между прочим, мать и сын. Только он ее уже перерос. Когда родился – у меня фотографии есть, я вам потом как-нибудь покажу, – был похож на большой баклажан. На ладони у меня лежал. А теперь вот вымахал – больше матери. А вот и мои сыновья.

В холл, скатившись кубарем по лестнице, прибежали Сандрик и Никушка. За ними степенно спустилась Валентина Петровна.

– Вот это Сандро, а вот это Нико. Хотите – зовите их Сашей и Колей, – представила сыновей Этери. – А это тетя Маша и тетя Даша, – строго обратилась она к сыновьям. – Вы должны их слушаться. И не мусорить где попало. А вот это Анечка, – она показала на маленькую всадницу, по-прежнему восседавшую на спине у Лорда. – С ней можно играть, но обижать не советую. По-моему, Лорд ее уже усыновил. Удочерил, – поправила себя Этери. – А вот и наша Валентина Петровна, – продолжала она. – Валентина Петровна у нас тут главная. Она вам покажет, где вы будете жить и что вам надо делать. Но о работе мы завтра поговорим, а сейчас ужинать и Анечку укладывать, ей давно спать пора.

Валентина Петровна поздоровалась и увела женщин в хозяйственную пристройку. Марье с трудом удалось оторвать пальцы дочери от шерсти Лорда.

– Впечатления? Вопросы? Колкости? Подначки? – спросила Этери, маскируя насмешкой снедавшую ее тревогу.

– Мам, они будут у нас тут жить? – спросил Никушка.

– Да, Никушенька, они будут вместо Даны. Я ее уволила, а их взяла.

– А почему у них девочка? – подал голос Сандрик.

– Это тети-Машина дочка.

Сандрик хмурился. Ему казалось, что девочка – это как-то неправильно.

– Чего она вцепилась в нашего Лорда?

– Тебе жалко? Я и не знала, что ты у меня такой жадный. Между прочим, Лорд сам ее выбрал. И не вздумай им что-нибудь сказать. Они хорошие – тетя Маша и тетя Даша. Они будут у нас работать. И Анечка хорошая вырастет. Перестань дуться, тебе не идет. Знаешь, есть такая поговорка: «Кто рождается недовольным, умирает безутешным».

– Ну и что это значит? – угрюмо спросил Сандрик.

– Не догоняешь? Будешь дуться и ворчать – так до самой смерти радости не узнаешь.

Сандрик пожал плечами. Он не представлял себе смерти. Ему казалось, он будет жить вечно. Этери не стала ему напоминать, как еще недавно он хотел заболеть жутко-жутко.

– Вам обоим спать пора, – сказала она.

В общем-то вселение Дарьи и Марьи прошло мирно. Обе женщины были работящими, а Этери считала охоту к работе определяющим качеством любого человека. На следующее утро она провела своих новых горничных по всему дому, рассказала, что надо делать.

– Многие комнаты я закрыла, они мне не нужны, но их тоже надо убирать хоть раз в неделю, чтобы пыль не скапливалась, и проветривать. Хоть на пять минут. Никакой климат-контроль не сравнится со свежим воздухом.

Дарья и Марья дружно взялись за дело. Пылесосили, мыли полы, стирали пыль с картин и зеркал, чистили каминные решетки… Анечка ковыляла по комнатам, держась за шерсть Лорда, а он важно шествовал рядом, укорачивая шаг, чтобы не дать ей упасть, или ложился на пол, а она взбиралась на него верхом. Часто она так и засыпала. Лорд покорно лежал, распластавшись на полу, как большой черный ковер, пока мальчики не возвращались из школы. И тогда все вместе шли гулять. А потом Сандрик и Никушка садились делать уроки, или тренировались в зале под наблюдением Аслана, или отправлялись в школу карате, и Лорд опять поступал в полное Анечкино распоряжение.

На Новый год Этери устроила для сыновей грандиозную елку, долго выбирала и с любовью упаковывала подарки, и для них, и для Анечки, но Катю с Германом и других своих друзей звать не стала: Новый год – семейный праздник. Поэтому она пригласила только родителей.

Леван так и не позвонил. Этери поклялась, что не будет ему звонить и напоминать, но за пару дней до Нового года не выдержала, набрала его номер, уверяя себя, что звонит только по делу. У нее и вправду было к нему дело, однако первым долгом она спросила:

– Не хочешь поздравить сыновей с Новым годом?

– Извини, я закрутился. У нас корпоратив намечается…

– А у нас – семейный праздник. С играми, фантами, беспроигрышной лотереей, – мстительно парировала Этери.

Она слегка приврала: беспроигрышную лотерею ей предстояло провести лишь первого января. Этери предложила сыновьям пригласить друзей-одноклассников, для них и была задумана беспроигрышная лотерея – те же подарки, но с интригой: неизвестно, кому что достанется.

Ее уже звали: «Мама! Мама!»

Леван словно почувствовал, а может, услышал в трубке детские голоса…

– Ты извини, я позвоню на днях… Купи им что-нибудь от меня, а я потом…

– Деньги вернешь? – насмешливо спросила Этери. – Спасибо, не надо. На всякий случай сообщаю: у нас все в порядке. Все здоровы, четверть окончили более-менее прилично. На зимние каникулы едем в Бакуриани. Тебе придется разрешение подписать. Я потому и звоню.

Леван не понимал, а может, не хотел понимать ни юмора, ни издевки.

– Свяжись с Довбышем, – это была фамилия адвоката, – передай ему, а он мне передаст. Ты телефон помнишь?

– Еще не забыла, – успокоила его Этери. – Не так давно он был нашим общим адвокатом.

– Ну сколько можно попрекать?

– Я не попрекаю. Я ему уже звонила, он с тобой свяжется. Ладно, веселых тебе праздников. Привет джиге-дрыге.

– Что? – переспросил Леван.

– Ничего. Так наш сын зовет твою новую жену.

И Этери дала отбой.

Она уже не первый раз возила детей в Грузию, хотя ездить стало тяжело – с пересадкой в Киеве или в Ереване. Ей хотелось, чтобы они узнали землю своих предков. В Кутаиси жила мать Левана, но Этери решила к ней не заезжать, лишний раз не напоминать сыновьям о бросившем их отце. Мать Левана и сама не рвалась общаться: в распаде семьи, как и во всем вообще, она винила бывшую невестку. «Свекровь моя, покойница…», – опять вспомнила Этери шутку старой приятельницы.

Зато в Бакуриани было сказочно хорошо. Мороз небольшой, солнечно, ветра нет, хоть загорай. Многие загорали. Этери поставила сыновей на лыжи, подаренные на Новый год. Конечно, она не повезла их на Кохту, высокую, больше двух тысяч метров, гору с тяжелым и коварным спуском, ограничилась горкой для начинающих в центре Бакуриани. Они покатались на местных лохматых конягах, съездили на лисью ферму и к минеральным источникам – попить настоящего боржоми, освоили парк аттракционов. Ей важно было одно: чтобы дети были заняты с утра до вечера, дышали целебным воздухом, веселились, учились кататься на горных лыжах, а по вечерам валились в постель в полном изнеможении.