Я смотрел, как щенки облизывали и целовали лицо старика, а он нежно обнимал их и прижимал к себе. Доктор Мзимба вытащил из кармана несколько монет и пару измятых банкнот и спросил, сколько он мне должен. Я взял с него стандартную сумму за консультацию – три с половиной доллара. Он с радостью заплатил, но, прежде чем уйти, оказал мне честь, попросив дать щенкам клички. Я долго и усердно думал и наконец назвал черного Бозо, а коричневого – Скиппи, и объяснил ему, что когда-то у меня были собаки с такими кличками, мои лучшие друзья.

– Приезжай ко мне почаще, доктола, – сказал он. – Теперь эти щенки знают тебя как мать и отца. Они не забудут и когда-нибудь вернут тебе ту великую доброту, какую ты им оказал.

Затем доктор Мзимба и я обменялись рукопожатием и расстались.

В следующие полтора года я виделся с доктором Мзимбой, Бозо и Скиппи как минимум раз в месяц. Каждые две-четыре недели я предпринимал трехдневную поездку по деревням в районе Тиоло, исполняя по мере необходимости разнообразные обязанности ветеринара. В конце каждой поездки я заезжал в деревню доктора Мзимбы. Он любезно предлагал мне свой кров и щедрое гостеприимство всякий раз, как я оказывался в его краях.

Я видел, как Бозо и Скиппи росли, превращаясь в прекрасных собак. Каждый из них набрал около сорока килограммов. Они были вдвое крупнее местных деревенских псов и хранили беззаветную верность доктору Мзимбе. Я делал им прививки и регулярно проводил очистку от глистов, лечил их разнообразные раны и болезни. Для меня они стали почти что родственниками. Всякий раз, завидев меня, псы сразу же превращались в игривых щенков.

В деревне обоих псов высоко ценили. В каждый свой приезд я слышал новые истории о том, как они прогнали скотокрадов, как защитили деревню от рыщущих гиен или шакалов.

Как-то раз Бозо и Скиппи убили леопарда. Они были жестоко изранены в этой битве. У обоих были множественные проникающие ранения, глубокие царапины от когтей и значительная кровопотеря. Я всю ночь трудился, зашивая их бесконечные раны, а утром с изумлением увидел, как обе собаки встали с лежанок и даже позавтракали.

Собираясь уезжать, я оставил доктору Мзимбе инструкции по уходу и профилактические антибиотики. Он многословно поблагодарил меня и обнял со слезами на глазах.

– Ты уже во второй раз спасаешь им жизнь, доктола! Отныне и впредь они будут твоими защитниками. Я это видел!

Через пять месяцев я снова заехал в эти места во время одной из моих регулярных трехдневных рабочих поездок. Приближаясь к деревне доктора Мзимбы, я столкнулся с огромными трудностями. Сильный дождь превратил проселочные дороги в глинистые реки. Я падал с мопеда четыре раза за последние сорок минут и никак не мог взобраться вверх по холму к деревне, где жил доктор Мзимба. Дождь продолжался, и я маневрировал, пытаясь заставить мопед двигаться вверх по холму, с ног до головы мокрый, грязный, замерзший и мрачный.

И вдруг я резко остановился. Впереди в луче моей фары стояла гиена, преграждавшая путь. Она медленно приближалась ко мне, не пугаясь ни света, ни звука мотора. Я посигналил – с таким же (то есть никаким) эффектом. Наступление гиены продолжалось медленно, но верно. Как странно, подумал я. Раньше они всегда убегали прочь в испуге. Потом я увидел кровь и слюну, капавшие из пасти животного, и стеклянный, пустой взгляд его глаз. Бешенство!

Гиена надвигалась на меня, я медленно отступал и старался держать дистанцию. Грязь была слишком густой и скользкой, чтобы спасаться бегством, а тропинка слишком узкой, чтобы развернуться.

Единственным вариантом было все же бежать и надеяться, что гиена предпочтет напасть на мопед, а не на меня. Несмотря на мои старания держать разумную дистанцию, я не успевал сдавать назад достаточно быстро. Гиена подходила все ближе, издавая упыриный хохот, лязгая в воздухе мощными челюстями. Я был уже готов бежать со всех ног, как вдруг по обе стороны от меня появились Бозо и Скиппи. Они прыгнули на тропу между мной и гиеной. Их мышцы напружинились, став твердыми, как скала, а шерсть на загривках встала дыбом. Они защищали свою территорию, скаля зубы.

Последовавший бой был яростным и кровавым. Не раз издавали псы лай и крики, сражаясь со скоростью и выносливостью, которых я в них и не подозревал. Битва не на жизнь, а на смерть разворачивалась в луче света от фары моего мопеда. Когда все было кончено, гиена лежала мертвая, а собак нигде не было видно. Я звал и звал их, но собак и след простыл.

Я поспешил к дому доктора Мзимбы, оскальзываясь и спотыкаясь на тропе. В моих мыслях уже складывался план лечения: швы, антибиотики, уколы от бешенства, переливание жидкости, шоковая терапия… Я был столь многим обязан этим удивительным собакам! Я должен найти их, должен поблагодарить, они должны жить, и не удовольствуюсь ничем меньшим…

Добравшись до дома доктора Мзимбы, я обнаружил, что он терпеливо ждет меня, сидя в кресле на веранде перед своей хижиной. Я подбежал к нему, стараясь объяснить все, что случилось, мешая английскую речь с чевой. Я задыхался, едва способный говорить, и не был уверен, что он меня понял. Однако ему это удалось.

– Иди со мной, и я покажу тебе этих собак, – сказал он и поманил меня за собой.

Я схватил свои чемоданчики и последовал за ним на задний двор хижины. Он остановился и указал на две могилы.

– Бозо и Скиппи почили здесь. Три дня назад стая гиен спустилась с гор и напала на наш скот. Бозо и Скиппи сражались, как десять собак, и изгнали гиен, и спасли наш скот. Но им слишком сильно досталось, доктола, – проговорил он, и слезы покатились по его щекам. – Они оба умерли вскоре после боя. Не было времени посылать за тобой.

Я замотал головой.

– Нет! Этого не может быть! Они только что спасли мне жизнь, всего пятнадцать минут назад! Я знаю, это были они. Я видел их и знаю, что это были они! – Я упал на колени и поднял глаза к черному небу. Теперь капли дождя смешивались с моими собственными слезами. – В этой стране нет двух других собак, которые хотя бы отдаленно походили на Скиппи и Бозо. Это могли быть только они! – говорил я, наполовину умоляя, наполовину споря, желая и надеясь, что сказанное – неправда, и все это время безудержно всхлипывая.

– Я верю тебе, доктола, – проговорил мудрый африканец, опускаясь на колени рядом со мной. – Я говорил тебе, что когда-нибудь эти собаки вернут тебе долг доброты. Они всегда будут защищать тебя!

Я – нью-йоркский пожарный. У этой профессии есть своя мрачная сторона. Когда гибнет чей-то бизнес или дом, это ранит сердце. Приходится видеть немало ужасов, а порой даже смертей. Но тот день, когда я нашел Скарлетт, был иным. Это был день жизни. И день любви.

Была пятница. Мы сорвались с места на ранний утренний вызов в Бруклине: там горел гараж. Надевая снаряжение, я услышал тоненькие звуки кошачьего плача. Я не мог задерживаться; что ж, придется поискать кошек после того, как потушим пожар.