– Нет, – солгала я, – но я много об этом думала. Я не думала, что у меня получится. Впервые я сделала это с теми солдатами. Я запаниковала.

– Ты меня разочаровываешь, – сказала Корона, отстраняясь. – Чего ты хочешь, Лорена Адлер?

– Я хочу, чтобы Уилл Чейз был жив, – сказала я. – Я хочу, чтобы Лощину оставили в покое.

– Я тебе не верю, – она вздохнула, и весы рассыпалась на мелкие кусочки. Через мгновение в ее раскрытой руке появился нож. – Чего ты хочешь?

Я заставила себя вздрогнуть, но это было хорошо. Ее контракты – как с ее благотворцем, так и с грехотворцем – исполнялись дольше моих.

– Я хочу домой. Я хочу забыть о вас, вашем сыне и вашем прогнившем городе. Я никогда больше не хочу пересекаться с вами.

Она прижала лезвие к тыльной стороне моей ладони. Я зашипела.

– Я хочу вырвать этот проклятый город с этой горы. Я хочу, чтобы весь ваш суд утонул в водах, в которых я родилась. Я хочу ломать вас, как вы ломаете нас до тех пор, пока даже историки не смогут вспомнить ваши имена, потому что я знаю, каково это – выживать, а вы, несмотря на все ваши разговоры, не продержитесь в собственном городе и недели.

– Наконец-то, – ухмыльнулась Корона. – Честность. Ты так часто лжешь, что я боялась, что никогда не услышу от тебя правду.

– Вы не так страшны, как считаете, – сказала я, глядя на свою кровь, струящуюся вокруг лезвия.

– Тебе удалось уничтожить какую-то частицу Двери? – спросила она.

Я подскочила от смены вопросов, и лезвие погрузилось глубже.

– Нет, – солгала я.

Она вонзила нож мне в руку.

«Боль».

Мой грехотворец отнял у меня способность чувствовать боль, и я вздохнула.

«Нож».

Лезвие в руке суверена медленно исчезало, пока от него не осталось ничего, кроме раны под ее кулаком. Она отшатнулась.

Мы долго сидели в тишине. Наши творцы работали между нами. С моей раны не просочилось ни капли крови. Ее грехотворец едва заметно парил у моей кожи.

– Так-то лучше, – сказала она, побледнев. – Я уничтожила твою способность лгать. Похоже, ты только это и делала. Возможно, я не разделяю интерес моего сына к нефизическим жертвам и разрушениям, но я не дура. Если ты попытаешься разрушить Дверь и создать новую, я убью тебя. Я убью Уиллоуби Чейза. Я убью Джулиана Чейза. Я убью Мака Саркло. Я сотру Лощину с лица земли. Ты поняла?

Я потеряла дар речи. Все болело. Я кивнула.

– Хорошо, – она встала и рывком подняла меня на ноги. – Твой контракт с Алистером будет трудно уничтожить, но все же это возможно. Ты мне нравишься, а Цинлире нужен еще один двуосененный. А над твоими менее полезными склонностями мы еще поработаем.

Те, кто оставался в лаборатории, притворялись, что работают. Крик просматривал расчеты Карлоу, а Бэзил читал книгу вверх ногами. Когда мы вошли в комнату, все подняли головы. Наследник встал.

– Итак, – сказала суверен, отпуская мою руку. – Мне нужно идти заниматься твоими расчетами.

– Возможно, я могу вам помочь, – сказал Крик, протискивая свое долговязое тело между Карлоу и сувереном. – Вы же знаете, какой она иногда бывает.

– Все это излишне – и разговоры, и твое предложение, – сказала суверен, скрестив руки на груди. – Посмотрим на твою догадку о пяти месяцах.

– На оценку, – сказала Карлоу, одной рукой вцепившись в куртку Крика. – Мои расчеты всегда верны.

– Когда-нибудь твоя необходимость всегда быть правой приведет к тому, что тебя убьют. – Суверен погрозила Карлоу пальцем. – Пойдем.

Я сдержала дрожь. По крайней мере, Карлоу не может умереть.

Ах если бы мы тоже были прокляты.

Я убежала из лаборатории, как только поняла, что не пересекусь с сувереном и Карлоу. Наследник побежал вслед за мной. Его голос дрожал. Он не протянул руку, чтобы остановить меня, и не заговорил после того, как я подняла руку, требуя, чтобы он замолчал. К тому времени, как мы добрались до моей комнаты, охватившее меня беспокойство стало еще сильнее. Он оставил дверь в мою комнату открытой, задержавшись возле моего стола. Шаги Бэзила и Крика эхом отдавались у него за спиной.

– Просто молчи, – сказала я. – Пожалуйста.

Он молча подошел ко мне.

– Что она сделала?

– Ударила меня ножом, – сказала я, и он кивнул, как будто это было самой естественной вещью в мире. Я попыталась солгать и сказать ему, что это все, но не смогла. Слова застряли у меня в горле. – И лишила меня способности лгать.

Голова Наследника дернулась в мою сторону, он открыл рот. Я видела, как его губы складываются в слово «нет».

– Алистер, – я взяла его лицо в свои руки, прижала пальцы – не ногти – к его вискам и притянула его лоб к своему. – Она ударила меня ножом, пригрозила убить всех, кого я люблю, и сказала, что разорвет наш контракт, если я помогу тебе уничтожить Дверь. Я заключила с тобой сделку. Не она. Она мне не нужна.

Она отняла у меня единственное, что у меня было, мою последнюю броню против этого мира.

– Она сделает тебя своей преемницей. Будешь Двуосененной любимицей суверена, – сказал наследник. – Если хочешь, я могу найти способ разобраться с Дверью без тебя.

Я всегда оставалась в забвении и думала, что в забвении и умру. Мне не нужно, чтобы она делала меня важной персоной.

– Мне это не нужно, – сказала я. – Алистер, пожалуйста. Я хочу помочь тебе, но я не смогу работать с ней. Она запретила мне пытаться разрушить Дверь.

Его глаза расширились. Его губы приоткрылись. Он знал, что я говорю правду.

– Я понимаю, – сказал он и взял мои руки в свои. – И я прошу тебя поработать над созданием ее замены. Уничтожение Двери будет моим бременем.

Она думала, что неспособность лгать будет недостатком, но оказалось, что это дар. Он больше никогда не будет ставить мои слова под сомнение.

Я рванулась вперед. Моя головная боль усилилась, заболела еще и челюсть. Наследник порылся в карманах моего пальто и прижал горлышко своей фляжки к моим губам. Я сделала глоток, он проверил мои глаза и пульс, и я почувствовала, как меня накрывает волной усталости. Уходя, он убедился, что я заперла за ним дверь.

– Сомневаюсь, что мы сможем продолжать наши исследования без серьезных последствий, – сказал он, когда я уже закрылась, – но мы заключили сделку. Даже если она уничтожит наш контракт, я не позволю ей причинить вред тебе или твоим друзьям из Лощины.

Это значит, что настоящая опасность грозит только Бэзилу. Мне придется их спасти.

Мой грехотворец загудел у меня на груди, и гул этот особенно выделялся на фоне тишины моего благотворца. Я поковыряла то место, куда меня ударили ножом.