- Ладно, я погнал, - говорит Славик, забирая свою руку.

- Ждём тебя завтра, - напоминает парень, ещё раз всматриваясь в моё лицо, будто запоминая приметы. - На развилке налево сворачивай, иначе хана твоей подвеске.

- Спасибо, - буркает Орлов, поднимая стекло, и трогается с места.

Обогнув ещё одну лужу, вдруг спрашивает, глядя перед собой: 

- Хочешь пойти?

Поворачивает руль, и мы попадаем на ровную поляну, окруженную плакучими ивами. Здесь что-то вроде парковки, и Славик ювелирно втискивает свою БМВ между двумя заляпанными грязью машинами.

Всё, чего мне хочется - это забраться к нему на колени прямо сейчас и целоваться до завтрашнего утра. Хочу его губы и язык до умопомрачения! Кажется, я никогда не была так падка на тактильность...

Повернув голову, смотрит на меня в ожидании. Сжимаю пальцы в кулаки и облизываю собственные губы. Глаза тут же смещается на них, а рука, лежащая на колене дергается, будто он хочет положить ее на мою. 

Оба косимся на Тоню.

- Вместе? - осторожно уточняю.

- Нет, млин, по отдельности, - говорит, посмотрев на мои кулаки.

- А ты хочешь? - покусываю губу опять, глядя на его мягкие губы. 

- Можно… - пожимает плечом, потянувшись за своим телефоном.

- А мне с вами можно?

- Нет… - отвечаю, поднимая с колен свой собственный телефон, потому что на него пришло сообщение.

Орлов: “Не смотри на меня так. Всю ночь буду тебя трахать. Готовься.”

Сжимаю бёдра, уронив телефон, и смотрю в бесстыжие голубые глаза. В них пляшут солнечные вечерние блики. Его лицо совершенно бесстрастно. Мне просто до крика хочется коснуться его рукой. Вместо этого быстро печатаю ответ:

Я: “Извращенец.”

- И тебе это офигенно нравиться, - кивает и тянется за бутылкой воды, лежащей у моего бедра. 

Его пальцы ловко и почти незаметно касаются моей голой кожи, посылая импульсы тока во все концы тела. Прилив жара в животе вызывает испарину на висках, несмотря на работающий в салоне кондиционер. 

Вздрагиваю, когда Тоня напоминает о своем присутствии, тыча пальцем в окно: 

- Там Катя из сада. С папой...

- Хочешь пойти с ней поиграть? - спрашиваю с надеждой, отстёгивая ремень и стыдясь того, что пытаюсь избавиться от собственного ребёнка, чтобы наброситься на своего парня-извращенца!

- Нет, я хочу с вами, - заявляет Тыковка, пытаясь отстегнуть свой собственный ремень.

- Круто… - бормочет Славик, выходя из машины.

Выхожу следом, вдыхая запах прохлады и тины. 

Осматриваюсь по сторонам, подходя к багажнику. Моя дочь носится вокруг, подпрыгивая и срывая отовсюду ивовые листья. 

Подняв крышку, Орлов извлекает из багажника немыслимый набор всяких приспособлений для пикников, включая раскладной стол, стулья и сумку-холодильник. Топчась за его спиной, заглядываю внутрь, спрашивая:

- Мы что, с ночёвкой? 

- Палатку не купил, - отвечает, проверяя набитые продуктами пакеты.

Склонив набок голову, прижимаюсь носом к его плечу, наблюдая за его загорелыми руками и понимая, как ответственно и выверено он подготовился к сегодняшнему дню, потому что помимо всего прочего в багажнике лежат тонкие пледы и толстовка для него самого. И то, что он готов провести этот вечер в компании меня и помешанной на собаках шестилетки, сжимает горло. 

Наплевав на всё, обнимаю руками его талию, прижимаясь к нему всем телом и утыкаясь носом между лопаток. Славик замирает, кладя руку на крышку. 

Вдыхаю запах его футболки, спрашивая:

- Ты в курсе, что кроме розового бывают и другие цвета?

- Че, правда? - спрашивает тихо, поворачивая голову.

- Да, Орлов… - бормочу, потираясь щекой о его спину и сильнее сжимая руки. - Латексный-чёрный, например…

- Охеренный цвет…

- Красный…

- Это стоп-слово?

- Это цвет моего лифчика…

- Ты в купальнике.

- Другого…

- Наденешь его завтра в “Кислоту”?

- Завтра я буду без лифчика… - обещаю, кусая его лопатку.

Я: “Никаких собак!”

Орлов: “Ты уже говорила.”

Я: “Я серьёзно!!!”

Орлов: “Расслабься, малыш. Заеду в восемь.”

Фейерверк невообразимого предвкушения поджигает вены, но даже сквозь этот непроглядный дурман в своей голове понимаю, что его ответ меня не устраивает!

Я: “Никаких собак!!!”

Орлов: “Ага. Никаких собак.”

Глажу пальцем дисплей и покусываю губу, медля с тем, чтобы закрыть окно переписки и, наконец-то, заняться хоть чем-то полезным! Например, своей работой, которая за эти два дня отстала от графика так, что ближайшие время мне придётся слиться со своим ноутбуком в симбиоз.

Но я влюблена, как ненормальная. По самые уши и всё прочее. Я влюблена и не знаю, как пережить оставшиеся полдня, отделяющие меня от того, чтобы услышать его голос, увидеть его лицо, пролезть в его руку своей рукой и обмотаться вокруг него. Приклеиться, прижаться, прилепиться. Потому что, несмотря на будоражащие грязные обещания, вчера после пикника мы с Тоней вырубилась прямо в машине не сговариваясь. Он отправил нас домой. Накормленных и разомлевших, как двух ленивых кошек. И теперь мне кажется, что в сутках не хватает ещё одних суток, а время летит слишком быстро! 

Он ведь уедет. Стараюсь об этом не думать, чтобы не испортить то малое, что появилось у нас сейчас. Мне хочется использовать каждое мгновение рядом. Я не знаю что будет дальше, но пока я очень счастлива. Очень. 

На моём лице глупейшее выражение, по-другому я не могу объяснить то, что моя мать прямо сейчас смотрит на меня так, будто впервые видит.

Вытянув перед собой Тонин сарафан, встряхивает и кладёт в стиральную машинку, невзначай бросая:

- И что ещё подарил дядя Слава?

Прячусь за кружкой чая, делая вид, будто поглощена изучением пальцев на своих ногах, выкрашенных сегодня утром в красный. Улыбаюсь шевеля пальцами, предвкушая сегодняшнюю встречу. 

Я попросила маму забрать к себе Тыковку на день раньше, потому что мне просто необходимо освободить этот вечер. И эту ночь. 

- Больше ничего… - звонко отвечает моя дочь, засовывая в рот остатки макарон, при этом полностью игнорируя котлету, в которую зашит кабачок. - Ну… ещё учил меня нырять, но я как-то не очень...