– Я давно отдал тебе все три места, однако если бы дело было только в этом: я понятия не имею, как теперь преодолевать ту пропасть, которая образовалась между мною и твоей матерью, не говоря уже о Фортуне. Если с Антонио мы как-то можем понять друг друга как мужчины, как старые друзья. По крайней мере, в клубе он не подавал никаких признаков отчуждения. Все как обычно. Послезавтра, кстати, с пятерки будем прыгать.

– С пяти километров? Я бы тоже хотела.

– Ты же высоты боишься?

– Боюсь, но страх еще сильнее подогревает желание.

– Помашу тебе сверху. Так что следи, буду держать тебя в фокусе. Да, вот еще что, завтра ко мне племянница приезжает, всего на день, на день открытых дверей. Потаскаю ее немного по городу.

– Маша?

– Да, я тебе про нее рассказывал. Может, ты с нами?

– Не, завтра никак. Курсовую надо писать, завтра буду в библиотеке целый день. А куда собирается поступать?

– В театральный.

– Ух ты, я тоже когда-то хотела в театральный.

– Чего не пошла?

– Дома театра хватило.

– Мне кажется он еще продолжается, благодаря моей постановке.

– Не присваивай. Это наша общая пьеса.

– Пусть так, только как я теперь смогу общаться с труппой, если каждая встреча, даже упоминание моего имени будут излучать радиоактивные лучи, способные вызвать не только мигрень, но и психическое расстройство актеров?

– Только через меня, – ответило за Киру само спокойствие. – Я буду твоим противогазом, через который ты сможешь дышать чистым воздухом, твоей ватно-марлевой повязкой, только бы отгородить тебя от микробов неприязни, переходником, который сможет гасить высокое напряжение, бегущее по линии моей родни.

– Я знал, что для меня есть ты.

– Я-то для тебя есть, но в таком случае, почему нет тебя для меня? – улыбнулась Кира.

– Что ты имеешь в виду?

– С тобой я стала слишком чувствительна. Ты – мой выходной день. Сколько бы ни выходил, хочется, чтобы непременно вернулся. И когда тебя нет рядом, меня может встревожить любая ерунда.

– Например?

– Телефонный звонок.

– И что в этом страшного?

– Вдруг это не ты.

– Я, я, кто же еще? Как только я оказываюсь вне дома, я начинаю испытывать к тебе дикий голод. Может, это и есть привязанность?

– Нет, это и есть любовь. Просто звони мне чаще, не только когда проголодаешься.

* * *

Лара ушла на свидание со своей давней подругой Софией, Антонио, не зная куда себя день одному в целой квартире, где ему предстояло прожить еще три недели отпуска, открыл ноутбук своей жены. Не то что бы он боялся техники, совсем нет. Просто его большие пальцы не были приспособлены для маленьких кнопок. И ему стоило нескольких вахт научиться печатать в четыре пальца, после рабочих смен, находясь в своем вагончике, где заняться было абсолютно нечем, кроме телевизора и Интернета. Мир последнего для него оказался действительно виртуальным. Несмотря на то, что он был огромен, Антонио долго не мог найти себе места в нем. Он тыкался среди горстки своих знакомых, читая те или другие новости, рассматривая фотографии и ролики и оценивая, кто кем стал и как изменился. Даже завел виртуальный роман с бывшей однокурсницей. Но все это было как-то искусственно, наигранно и главное – бесперспективно, так как самое большее, на что могли рассчитывать неслучайные встречи, так это на случайную связь.

Их встреча действительно оказалась неслучайной, ведь именно Радистка Кэт (так окрестили девушку на курсе, и не потому, что она носила с собой рацию, просто ее отца звали Радик) подтолкнула его в прекрасную сказку фэнтези. Антонио читал запоем, одну историю за другой. И голод этот можно было объяснить только одним: ему, как и всякому мужчине, живущему где-то между собой и женщиной, не хватало подвига. А точнее, не хватало женщины, ради которой он готов был бы совершить этот подвиг.

Экран открылся какой-то перепиской Лары и некоего Константина.

– По мне, так ты талантливей многих.

– С чего ты взял?

– Ну хотя бы с того, что ты каждый день встаешь в семь утра, готовишь ребенку завтрак и отводишь его в сад.

«Вот сволочь – издалека подкатывает, знает, собака, что путь к сердцу женщины лежит через ребенка», – подумал Антонио и стал мотать переписку дальше. Не то что бы он хотел обнаружить компромат на свою жену, нет. Просто он, мужчина с седыми висками, с мужественным лицом, с глазами, подернутыми грустью постоянных командировок, хотел найти причину нынешней совместной жизни, такой пресной, если не сказать, тухлой.

– Расскажи мне еще о себе.

– У меня мало времени.

– В смысле?

– Я уже прожила полжизни и не хотелось, чтобы остаток ее заняла болтовня.

Антонио никак не мог понять, кем Ларе приходился этот Костя? Друг, одноклассник или любовник? Говоря языком фэнтези – Гном, Эльф или Гоблин?

– Хорошо, расскажи о ней вкратце, самое важное.

– Самое важное – что двадцать минут назад я снова встретил тебя. Если не влюбиться в человека сразу, с первого взгляда, то потом это стоит большого труда.

– Я всегда думала, что мужчина должен быть первым и последним.

– В чем проблема?

– Последних оказалось больше, чем я ожидала.

– Что, у тебя их было так много?

– Стоит ли тебе волноваться, тебя же нет в этом списке… Или ты хочешь этим потешить свою гордыню?

– Нет, я передумал, лучше скажи мне, что ты думаешь о мужчинах?

– А что о них думать, у меня уже есть один.

– То есть он тебя устраивает?

– Вполне.

– То есть ты счастлива?

– Кто, я? Нет, конечно. Женщина никогда не будет счастлива, пока не разучилась мечтать.

– И как он должен выглядеть, мужчина твоей мечты?

– Одиноко.

– Что значит, одиноко?

– Значит, без бывших.

– Куда же девать их, Лара?

– Стирать безбожно и не размножать.

– Откуда ты взялась, такая очаровательная, такая мудрая?

– Не смотри так строго, девушка всегда может быть лучше, достаточно предложить ей кофе.

– Может, лучше шампанского?

– Почему не кофе?

– Не люблю прелюдий.

– А кофе – это, по-твоему, прелюдия?