– Да. Шампанское – это флирт.

– Терпеть не могу флирт. А что нужно для безумия?

– Водка – это безумие.

– Тогда можно мне водки с апельсиновым соком?

– Почему с соком?

– Хочу сочного безумия.

Антонио начал потеть, он пока никак не мог понять, что это – изящная игра в слова или в бывшую любовь? Он вышел на кухню, налил себе стакан воды и выпил залпом. Через минуту вернулся к переписке.

– Не бойся меня, я не кусаюсь, – продолжала Лара. Антонио никогда не поверил бы, что жена его умеет так флиртовать, не читай он это своими собственными глазами.

– Хотя нет, кусаюсь, но уверяю тебя – это приятно.

– Может, сначала поиграем в слова?

– Может, сразу в предложения?

– Может, сходим сегодня куда-нибудь? Куда бы ты хотела?

– Ты мужчина, ты и решай.

– В тебя.

– Дерзко. Сегодня мне просто необходим мужчина.

– А я кто, по-твоему?

– Лично для меня ты на мужчину не тянешь.

– Почему?

– Потому что женат. Ответь мне, как мужчина, на один простой вопрос, почему вы такие доверчивые?

– В каком смысле?

– Я вчера сказала своему просто назло, что у меня есть другой. Знаешь, какое было в доме землетрясение!

«Вот дает Лара», – улыбнулся экрану Антонио. «Землетрясение действительно было, только не по этому поводу».

– Не знаю, но, судя по реакции, предполагаю, что есть и другая.

«Вот козел», – подумал Антонио.

– Ты что, ревнуешь?

– Ревность – это часть женщины. Если она тебя не ревнует, значит, ревнует кого-то другого.

– А когда надоедает?

– Стервлю. Стервозность женщине так же необходима, как мужчине – харизма.

– По-моему, твоему сердцу не хватает любви.

– Да не только.

– Чего же еще?

– Дома… поэтому ему приходится стучаться в чужие двери.

– А чем занимается твой муж?

– Генеалогическими деревьями.

– Не страшно ему в этой чаще?

– Там можно собирать грибы. Знаешь, как ему легко дышится в таком лесу?

«Это она про мои командировки или про фэнтези?» – спрашивал себя Антонио.

– Главное, не увлечься и не потерять путь домой.

– Я тоже боюсь, как бы не наломал дров в чужих судьбах. Иногда мне кажется, он заблудился в этом лесу, в сучьях чужих биографий.

«Точно про командировки», – решил про себя Антонио.

Антонио перевел дух, он понял, что все это – пустая виртуальная болтовня, за которой ничего не стоит. Единственное, что зацепило из этой пьесы – что знает он Лару плохо, точнее, совсем не знает, насколько она изощрена в фантазиях и общении. Выйдя из сети, он включил телевизор и отвлекся от насущного. По ящику шла какая-то эротическая комедия. На экране мужчина погряз в ногах взрослой женщины, доставляя ей оральные ласки:

– Ну как там? – стонала женщина.

– Темно, – он поднял голову. – Я попытался поласкать клитор, ноль эмоций. Джойстик барахлит.

– Ты про свой или про мой?

– Я про твой.

– Может, старость?

– Моя или твоя?

– Моя.

– Нет уж, позволь взять эту миссию на себя.

– Хорошо, а мне что делать мне, когда часы постоянно тикают в одну сторону?

– Чтобы не стареть, надо ходить против часовой стрелки.

* * *

Снова утро началось с чего-то личного. Лежа в кровати, Лара слышала, как ругались соседи за стеной. Возможно, они так размножались или разминались перед трудовой средой, возможно, у них просто сломался телевизор и нечем больше было занять себя, возможно, кто-то из них проснулся неудовлетворенным. Неудовлетворенным собой, своим утром, своей второй половиной. Скорее всего, первое, но, как всегда, досталось именно той половине, на нее легче всего спустить всех собак или пар, за неимением домашних животных. Да, некоторым людям повезло, они могли себе позволить орать, как только что-то в их жизни начинало происходить не так и не с теми. Лара была из тех, что терпеливо молчал.

Жизнь ее стала настолько спокойной и однообразной, что скоро она начала путать любовь и привязанность, вышитую узелками дежурных поцелуев, когда он приходил или уходил. Любовь же превращалась в ласковое утреннее нытье, когда Фортуна просила сварить кофе или исполнить другой пустяковый каприз. На самом деле ей нужен был совсем не кофе, но просить полюбить ее вместо этого могло окончательно разрушить в Фортуне веру в настоящие чувства.

– Послушай анекдот, – заслонил Антонио разворотом газеты утро:

«– А вы кем работаете?

– Испытателем.

– Как интересно, что испытываете?

– Оргазмы».

– Точно не про нас.

– А у нас что, по-другому?

– У нас телевизор.

– И вообще, разные мы с тобой.

– С чего ты взяла?

– Хотя бы с того, что ты можешь сопеть спокойно, когда у меня бессонница.

– Отчего бессонница? Попробуй настойку пустырника.

– Ты – моя настойка пустырника. Чем больше пью, тем больше пустоты от бесцельно прожитых лет. Я все чаще прихожу к выводу, что живу как-то невкусно, пресно, будто сижу на диете, этого нельзя, того не стоит, прочие заняты. В общем, не нравится мне эта кухня.

– Не нравится – научись готовить сама, – сложил Антонио газету, встал с кровати.

– Боюсь пересолить. Вся проблема в том, что у нас общие взгляды, но на разные вещи. Ты предлагаешь мне любовь, что уже прошла, я тебе дружбу, которая бестолкова между бывшими.

– Может, сваришь кофе? – приняв упор лежа, начал отжиматься он от пола.

– Кофе? А свари-ка ты его себе сам! Мне надоела роль кофеварки.

– Что за капризы с утра? Мы же вчера только были счастливы, – закончил он, тяжело дыша.

– Тебе показалось. Это было твое счастье. Я же хочу быть счастливой по-своему, быть счастливой по-твоему у меня не получается.

– Успокойся, Лара! Что на тебя опять нашло? Ты как заноза в моей душе!

– Неужели решился избавиться от нее?