Но почему его убили именно сегодня? Нельзя было подождать до заключения договора? Всё как всегда через жопу. Конечно, жаль человека, ведь это трагическое событие, но я его едва знал, так что мне было все равно.

Я подождал около пятнадцати минут, но потом решил найти князя. Обнаружил его в одной из комнат на втором этаже рядом с окровавленным телом Вадима Глебовича. Князь выглядел очень угрюмым и его брови нервно шевелились. Прежде чем я успел что-то сказать, в комнату вошли полицейские.

— Роман Глебович, дом оцеплен, — объявили они. — Сейчас начнем обыск и допрос всех присутствующих.

Когда же я смогу уехать домой? Головная боль не проходила и даже усиливалась. Гордей проводил меня в гостиную на первом этаже, где уже собрались все слуги. Я молча уселся на диван, понимая, что придется ждать своего допроса полицией. Может быть стоит попросить обезболивающее?

— Извините, — обратился я к служанке, — не могли бы вы мне дать таблетку от боли?

Один из полицейских попросил всех оставаться на местах и ничего не трогать. С грустью я вздохнул и закрыл лицо руками. Минуты тянулись долго, пока в соседней комнате шел допрос.

Наконец, меня вызвали. Я медленно подошел к двери, за которой меня уже ждал следователь. Он начал задавать вопросы, на которые я без проблем отвечал, рассказывая о себе, своих целях здесь и о том, где я находился во время убийства. Затем последовал обыск, и я раскинул руки в стороны.

— Что это у нас здесь такое? — следователь достал из моего кармана складной нож с кровавыми следами на лезвии.

— Это нож, — ответил, я как заторможенный.

— Я вижу, что это нож. Ты хера ли мне очевидные вещи говоришь? — рявкнул он на меня.

А какого чёрта он так со мной разговаривает?

— А почему вы задаете очевидные вопросы? — парировал я его дерзость. — И можно общаться более вежливо?

— Вижу, ты решил быть остроумным? — фыркнул следователь и упаковал нож в пакет для улик после того, как взял образец крови.

Я не был особенно встревожен, так как мне нечего было скрывать. Но размышления о том, что кровь на ноже принадлежит убитому, меня не радовали. Я видел это предполагаемое оружие убийства впервые и не понимал, как оно могло оказаться у меня в кармане. С другой стороны, если бы у меня были мотивы для убийства делового партнера, то только после завершения сделки. Ведь после смерти участника бизнеса его доля распределяется между оставшимися коллегами. Исходя из этого, логичнее было бы устранить именно этого человека, так как князь и мой отец были основными инвесторами, а он, насколько я понимал, вложил меньше всех. Я старался мысленно поставить себя на место убийцы, чтобы разобраться в возможных причинах.

И все же сделка не состоялась, так что это убийство явно не касалось меня.

— Перестаньте хамить! — обратился я к следователю. — Разберитесь сначала в обстоятельствах прежде чем обвинять меня. У меня не было мотивов для убийства Вадима Глебовича; я даже увидел его впервые только сегодня. Спросите у князя, он подтвердит мои слова.

— Мы разберемся, факты говорят сами за себя, — ехидно прокомментировал следователь.

Меня под конвоем отвезли в полицейский участок. Я просил разрешения позвонить отцу, но мне отказали. Заперли меня в обезьяннике с дамами лёгкого поведентя и одним гопником. Я был шокирован происходящим, но старался сохранять спокойствие.

В худшем случае отец сможет нанять мне лучшего адвоката. Однако как для иностранца здесь мои права могли быть не столь значительными. К тому же, если отец узнает о провале сделки и о том, что я оказался в тюрьме, он может отречься от меня ради сохранения семейной репутации и избежания скандала.

Не хотелось думать об этом, но я хорошо знал своего отца. Он будет в ярости, узнав о проваленной сделке. Но в чем здесь моя вина? Я же ничего плохого не сделал!

— Эй, красавчик, — окликнула меня одна из женщин в блестящем коротком платье, стразы на котором напоминали рыбью чешую. — А тебя за что сюда упекли?

Я, конечно, всегда мечтал о компании дам, но точно не таких, как она и уж точно не в таком месте.

— Ни за что! Меня скоро выпустят, — буркнул я.

Женщина засмеялась и закашлялась. Было видно, что она курит как паровоз.

— Меня тоже скоро выпустят, — произнесла она, закинув ногу на ногу, которые были покрыты колготками в сеточку. — Так что запомни мой номерок и позвони мне потом, — подмигнула она мне.

— Слушайте, не нужен мне ваш номер. Почему вы ко мне пристаете? Лучше подойдите к нему, — кивнул я на гопника.

— Ну не хочешь — как хочешь, — фыркнула она. — Но учти, ты многое теряешь.

Что я теряю? Шанс заразиться половыми заболеваниями? Ну, если так, то спасибо ей за отказ.

— Ты первый раз по этапу идешь? — спросил меня гопник, или кто он там был. Выглядел он точно как уличный пацан с наглой физиономией и татуировками на руках.

— Я никуда не пойду, — вздохнул я. — Потому что меня не за что сажать в тюрьму.

— Так меня тоже не за что, — заржал он и показал черные от кариеса зубы. — Только вот мне походу светит уже четвертая ходка.

Мамма миа! Главное — не думать об этом. Ещё чуть-чуть и я сойду с ума от паники. Я нервно дергал ногой и хрустел пальцами. Как мог нож оказаться у меня в кармане? Кто его подбросил? И кому нужно было меня подставлять? Это точно кто-то из подчиненных князя сделал, но когда?

Если на ноже была кровь Вадима Глебовича, значит, нож подбросили после его убийства, а это значит, во время перерыва. Но пиджак всё это время был на мне. Видимо, это сделал кто-то очень ловкий в подбрасывании улик или профессиональный карманник, потому что я этого даже не заметил. Но, с другой стороны, кто бы заметил? Ведь такое никто не мог ожидать.

Кто ко мне подходил во время перерыва? Точно! Горничная! Она стопудово подбросила мне нож на лестнице. Так и скажу следователю, а дальше пусть он с ней разбирается. Кто её подкупил — это уже меня не касается.

И где же сам князь? Почему