У этой территории было много хозяев, пока старый усадебный дом не приобрёл полковник Александр Иванович Чернов. Очередной владелец принял решение снести обветшавший усадебный дом и возвести новый. Проект был подготовлен в том же году, но строительство отложили на три года из-за возникших у Чернова финансовых проблем. В 1893 году все работы были завершены. Именно эту дату и по сей день можно видеть на ажурном флюгере бывшей черновской дачи.

Архитектором здания был Александр Иванович фон Гоген, а молодой зодчий Алексей Иванович Кузнецов помогал ему во время проектирования.

Сосновый лес при Чернове облагораживается, превращается в парк. Здесь появляются новые дорожки, романтические беседки и живописный пруд. Увы, кроме нескольких старых деревьев, до наших дней практически ничего не дошло. У стены бывшего усадебного дома с тех времён растёт привезённая из Северной Америки раскидистая веймутова сосна.

После 1917 года Чернов эмигрировал из России. В 1919 году в его особняке открыли первый в городе дом отдыха для рабочих Невской заставы. Позже здесь расположилась поликлиника, а затем и больница. В 1943 году здание передали Министерству связи. С тех пор парк огорожен глухим забором, на его территории установлены радиомачты. Здесь до конца 1980-х годов работали глушители западных антисоветских радиостанций.

Засекреченное и замаскированное место рождало много мифов и легенд. Как правило, довольно нелепых. Конечно, не обходилось и без упоминания «графского проказника». Много мифов и легенд забылось. А вот легенда о временах, когда здесь собирались масоны, осталась. Даже охрана времен всесильного НКВД ничего не могла сделать с раздававшимся стуком колёс карет и скрипом рессор. Невидимые гости съезжались, кружили по парку.

Однажды один рьяный командир решил-таки разобраться и положить конец, как он говорил, «всей этой чертовщине». Достав из кобуры наган, он решительно отправился в ночной парк. Появился через несколько дней, причём совершенно седой. Его отвезли в госпиталь, но с тех пор о нём никто ничего не слышал.

Болышая Охта

Охта – чуть ли не самое старое название в Санкт-Петербурге. Впервые упоминается в Новгородской летописи 1300 года, то есть история этой территории началась за 400 лет до основания Санкт-Петербурга.

Веками в этих местах происходили вооруженные столкновения шведов с новгородцами. То шведы разрушали возведённый русскими город, то русские «срывали» постройки свейских немцев (так на Руси именовали шведов).

Здесь проходила часть старинного торгового пути «из варяг в греки», и на мысе при впадении реки Охты в Неву был, как бы мы сказали сегодня, перевалочный пункт. Ландскрона, Корабельница, Невское устье, Ниеншанц, Шлотбург – вот лишь несколько названий русских и шведских поселений, располагавшихся здесь в разное время.

Границы территории Большой Охты проходят по руслам рек Невы, Охты, полосе отвода северного железнодорожного полукольца и шоссе Революции.

Историческая справка

После разрушения шведского города Ниен в 1703 году некоторое время здесь селений не было. В начале 1720-х годов, согласно указам Петра I, здесь началось строительство «по берегу Невы 500 изб с сеньми», в которые поселялись вместе с семьями плотники из северных русских губерний. Сегодня о тех временах напоминают несколько названий небольших улиц: Миронова, Панфилова, Абросимова, Гусева и Тарасова.

Активно осваивать территорию Большой Охты начали в XVIII веке, когда вдоль Невы и Охты стали размещать промышленные предприятия. В состав Санкт-Петербурга территория вошла только в середине XIX века. Застройка района каменными жилыми домами шла весь XX век, но качество жилья всегда было под стать рабочей окраине. Несколько жилых зданий, построенных еще в дореволюционное время, сохранилось до сих пор.

В 30-50-х годах ХХ века Большую Охту застраивали невысокими кирпичными домами. В первое десятилетие после Великой Отечественной войны строили также дома из шлакоблоков и 2-4-этажные дома-коттеджи. В 50-х и 60-х здесь возводили хрущевки. Южную часть района, прилегающую к реке Охте, занимают многочисленные промышленные предприятия, расположившиеся вдоль Якорной и Магнитогорской улиц. Эта часть Большой Охты испещрена железнодорожными путями.

Охтинские верфи

Во времена Екатерины II на Неве, напротив Охты, кипела жизнь. Особенно было весело во время масленичных гуляний. Здесь строились ледяные горки, а вокруг – деревянные сараи, где показывали диковинных животных, давали кукольные представления. Сама императрица принимала участие в этих забавах.

При Николае I активизировались работы на Охтинской верфи. Здесь начали строить линейные корабли, которые вскоре принесли славу Российскому флоту. 1 сентября 1832 года под командованием Павла Степановича Нахимова был спущен на воду фрегат «Паллада». На торжественной церемонии присутствовал Александр Сергеевич Пушкин.

В середине 70-х годов XIX века на Охте бывал Фёдор Михайлович Достоевский. Для сбора материала к новому роману «Подростки» он посетил местную Земледельческую колонию и ремесленный приют.

Одна из достопримечательностей Большой Охты – здание Съезжей части с высокой башней-каланчой, сооружённое на углу Большеохтинского и Конторской улицы. Построена она в 1829 году по проекту архитекторов О.Л. Игнатовича и П.П. Меркулова. Каланча – непременный атрибут пожарной части былых времен – часто становилась архитектурной доминантой квартала.

Пожарная каланча на Большой Охте, на углу Конторской улицы и Большеохтинского проспекта, считается одной из самых интересных сохранивших до наших дней.

Рядом с пожарной частью, там, где раньше была церковь Сошествия Святого Духа, стоит памятник Петру I, открытый 25 сентября 1911 года. Установкой памятника жители Охты отметили 190-ю годовщину основания Охтинских поселений. «Петру I-му – благодарные охтяне» – было выбито на постаменте. Разрушенный после революции памятник восстановили в 2003 году.

Кстати, первая в Петербурге городская пожарная команда была сформирована 24 июня 1803 года. Пожарная повинность жителей, существовавшая со времени основания города, была в связи с этим отменена.

Городская пожарная команда распределялась по частям города. При каждом съезжем дворе полицейской части было 48 пожарных служителей и 10–12 фурманов (возчиков). На высокой пожарной каланче было установлено постоянное дежурство. В случае пожара вывешивались сигнальные шары. Сигналы указывали, в какой части города возник пожар.

При пожаре постовые поднимали на вышке сигнал. Днём – определенный набор крестов и кожаных шаров для обозначения места пожара и его категории.

Ночью вывешивались фонари: вместо шара – белый фонарь, вместо креста – красный. Если же красный фонарь вывешивался на том месте, где днём при той же оказии появлялся красный флаг, это означало сбор всех частей.

Если дозорный сверху кричал: «Первый номер!» – это значило закрытое возгорание, когда дым виден, а огня вроде бы нет. Тогда конный летел на разведку и,