Багрянов засмеялся, но, увидев растерянный взгляд Светланы, закрыл рот.

— Извините… — пробормотала она. — Но вы замечательный водитель и очень хорошо смотритесь за рулем именно этой машины.

— Вы умница, — сказал водитель.

Машина остановилась во дворе пятиэтажного дома старой постройки на Остоженке, Светлана легко выскользнула из нее и побежала в дом, сказав, что скоро вернется с подругой. Багрянов стоял на тротуаре, ожидая девушек. Он был вполне доволен собой, почему-то не сомневался: как только Светка попадет в клуб, увидит все его возможности — изменит свое мнение о нем. Перед тем как выйти из машины, он сказал водителю, чтобы тот не очень-то разглагольствовал, а то передаст матери его слова, что Светлана украшает этот автомобиль. Ей вряд ли понравится это.

— Ты дурак, Степа, — прямо сказал водитель. — Если я не прав, скажи матери. Но не забывай о том, что я могу сказать в свое оправдание и чем мотивировать свое мнение.

— Тоже мне философ выискался! Начитался детективов и шпарит — «мотивировать»! Ладно, ты прав, только молчи дальше, прошу тебя.

Степан достал мобильник, позвонил отцу, сказал, что Светлана согласилась поехать с ним в ночной клуб.

Варя, стройная брюнетка с черными смешливыми глазами, первая выскочила из подъезда, подбежала к Багрянову, остановилась, повернулась к подруге:

— Свет, у тебя и вправду очень даже солидный друг!

— В смысле — толстый и неповоротливый? — спросил Багрянов, вспомнив наставления отца. — Так оно и есть. Позвольте представиться — Степан Багрянов.

Он галантно поцеловал девушке ручку.

— Но смешной и симпатичный, — сказала Варя.

— До Карлсона ему далеко, — сказала Светлана, подталкивая подругу к машине. — Садись, поехали.

— Машина — супер! — взвизгнула Варя, забираясь на заднее сиденье «БМВ». — Давно на такой не ездила!

— Петя, в «Зимбабу», — приказал Багрянов, он сидел между двумя красивыми девушками и чувствовал себя королем. Правда, вольности они не поощряли, ну да ладно, можно и потерпеть, притвориться любезным поклонником.

Черная «БМВ» помчалась по улицам вечерней Москвы. Водитель вел машину легко и уверенно, точно знал, что даже подвыпившие любители быстрой езды не станут «подрезать» солидную иномарку: уступят. Да и двадцать лет работы московским таксистом кое-что значили.

Варя упивалась комфортом и быстрой ездой, глаза ее горели от восторга, Светлана грустно улыбалась, глядя на подругу. Сегодня Багрянов был каким-то другим, не таким тупым, как прежде, даже иронизировал над собой… Может, он не так уж и плох? И тут же, как удар молнии, просвистела в голове мысль: а как же Саня?

* * *

Сумасшедший был день, но результат налицо, и, значит, можно было вздохнуть с облегчением. Половина девятого, а она еще на службе, хотя сказала Малышеву, что будет у него в девять. Может, и успеет еще.

Он был трезв и говорил с ней вполне доброжелательно, уже приятно. А она бы выпила, но не здесь, а… если Малышев предложит рюмку водки — не откажется. Хотелось расслабиться.

Текущие дела требовали особого внимания, а еще непростые переговоры с коллегами из ГУИН, чтобы перевести племянника Осинина в Дорохин. А еще напряженное ожидание известий от Бромчика. Он вернулся только в половине третьего, доложил, что все нормально, рассказал о деталях операции. Дело Шестипалова — под сукно, пусть лежит до поры до времени. Взамен бывший оперативник, а ныне частный предприниматель обязуется никогда и нигде не вспоминать странный эпизод из своей биографии, связанный с налетом на салон мехов гражданина Полевика. Ну а если не выдержит, к уголовному делу по факту налета пристегнут и сегодняшнее, мало не покажется.

Молодец Бромчик, все сделал, как надо.

Она позвонила Хлопову, сообщила о решении его проблемы, напоследок предупредила, что следует вести себя крайне осторожно. В нынешней ситуации любая ошибка может стать роковой. По уставу ведь никто не живет, особенно милиционеры в этой стране и в это время, она все понимает, но вряд ли что сможет сделать для друга семьи, если тот попадется на крючок управления собственной безопасности. Иван обрадовался, долго благодарил, пригласил в гости вместе со Светланой, но она отказалась: мол, дел по горло, сейчас некогда.

Он умный мужик, надеялась, сделал соответствующие выводы. Не хотелось бы заниматься делом хоть и бывшего, а все же друга семьи.

Генеральный вызывал, требовал довести дело Мурада до логической развязки, пришлось провести совещание с Шабалиным и Дроновым, оба гарантировали, что все материалы готовы для передачи в суд. У Игнашкина нет шансов выиграть этот процесс.

Ей бы их уверенность! Материалы дела знала прекрасно, да с такими деньгами, как у Мурада, всякое возможно. И бывало уже не раз — преступление раскрыто, доказано материалами следствия, а в суде все доводы обвинения умело опровергались опытными адвокатами. Что ж тут поделаешь? Адвокаты частной практикой зарабатывают свой хлеб, поэтому стараются на совесть, а следователи на окладе, да у каждого по десятку дел, поэтому зачастую не обращают должного внимания на мелочи, из-за которых и рассыпаются в суде, казалось бы, вполне законченные дела. Она приказала Шабалину проконтролировать тщательную проверку всех материалов следствия, доложить через два дня.

Лишь к половине девятого она покончила с основными текущими проблемами и поехала домой, решив, что сегодня еще раз зайдет к Малышеву, попытается выяснить истинную причину столь странного поведения его сына. После того, что она сделала для парня, отец должен открыть сию тайну.

Странные чувства испытывала она, возвращаясь домой. С одной стороны, понятно было, что столь частные визиты в квартиру Малышева выглядели не совсем неприличными, более того, унизительными, будто бы пыталась извиниться за свое резко отрицательное отношение к парню, да и к папаше тоже, но с другой — да и нужно извиниться, она ведь была сильно не права. А где-то в подсознании гнездилось ощущение того, что в квартире Малышева ей уютнее и спокойнее, чем в собственном доме.

Решила про себя, что узнает сегодня всю правду о мотивах поступка младшего Малышева и больше никогда не переступит порог его квартиры.

«Волга» мягко въехала во двор ее дома на Пречистенке, сегодня он был очень уж темным, похоже, фонари не горели. Подумать о том, почему вдруг погасли фонари, она просто не успела, ибо тотчас же навстречу резко вспыхнули фары, на мгновение ослепили, но только на мгновение.

— Тимофей, ложись на сиденье! — приказала Воронина и сама упала даже не на заднее сиденье, а на пол машины.

Не понаслышке знала, что такое неожиданный резкий свет фар встречной машины в темном дворике. Гулко ударила автоматная очередь, зазвенели осколки лобового, а потом и заднего стекла, зашипели сиденья, пробитые пулями. Мгновением позже хриплый стон вырвался из груди водителя, который не успел выполнить ее приказ. Тимофей упал грудью на рулевое колесо, «Волга» по инерции катилась вперед, а Воронина, сжав кулаки, лежала на грязном полу, прижимая к груди сумочку и жалея о том, что не носит с собой пистолет.