А вот та «мама» спрашивала всё, спрашивала... И я её в ответ спросила: «Мама, вот смотрю я на вас, а у вас ведь ничего не дрогнуло внутри?! Я ведь вижу, что не дрогнуло. Вы ведь не готовы пока стать матерью». Она повернулась ко мне и ответила: «Да, ничего ещё пока не дрогнуло». И я тогда начала потихонечку: «Значит, это не ваш ребёнок. Вы подождите тогда. У нас бывают детки, придёте, найдёте своего». «Пожалуй, вы правы», - согласилась она. И ушла. Пока не вернулась. Но, думаю, ещё вернётся. Должна вернуться.

Врачи наши и в опеке обычно начинают родителей пугать: и то не так, и это плохо. Это тоже правильно, у них работа такая. Да и нужно людям знать, какие у малыша проблемы. А я папам и мамам говорю: «Не переживайте! Вы его любите, и у него всё пройдёт. Покрестите его, разговаривайте с ним побольше, радуйтесь, говорите, что вы его любите. Чего вы хотите от ребёнка, когда он родился совершенно никому не нужный? В нём не нуждались, ещё когда он в животике был! Он же несчастный! Его жалеть и любить надо!»

Разные бывают случаи. Одна мама колебалась, сомневалась. Она из Брянска сама, здесь в палатке торговала, денег мало. А ребёночка очень хотела. Но боялась, что не справится. Как я её уговаривала! Обещала, что помогать буду, волонтёры наши подключатся. Теперь она говорит, что каждый день Бога за сына благодарит. Такой мальчик растёт! А она ведь уезжала на родину, и его уже хотели другим родителям показывать. Но она вернулась, успела. Я, когда её на пороге увидела, чуть не заплакала от радости. «Мам, - говорю, - как хорошо, что ты приехала! Чуть сына своего не потеряла». Она его обхватила руками и даже на ночь из больницы уходить отказалась: поняла, чего чуть было не лишилась.

А вот недавно отправили девочку в Дом малютки. Мама потенциальная, Анечка, что-то с документами замешкалась, пришла ко мне буквально на следующий день, а девочку-то уже увезли! И вот мы с ней туда бегом. Она отпуск взяла, потом ещё за свой счёт, каждый день ездила с девочкой гулять. Теперь она мне звонит, говорит: «У меня такое ощущение, что я с таким трудом выносила и сама родила этого ребёнка!» Вот такие бывают ситуации!

Бывает, родители найдут своё счастье и боятся даже на минуту от ребёнка отойти. Зовём их хоть поесть, а они отказываются. Мы им сюда носим, понимаем, что они чувствуют…

- И что, вы всех детей помните? А, Валентина Павловна?

- Ой, да многих помню! Как их забыть-то? Все ведь через сердце прошли. У нас ведь борьба идёт за каждого ребёнка, чтобы они в семью попали. Я даже на хитрость иногда иду. Заставляю на руки взять, подержать, один на один с ребёночком остаться. И ведь помогает!

Сейчас девочка лежит от ВИЧ-инфицированной мамы, перинатальный контакт. Она не здесь, в инфекционном корпусе пока. Привезли такую крошечку, недоношенную, ей надо в тепле лежать. Мы уж её кутали, грели. Вот и её скоро берут.

А было так… Пришли батюшка с матушкой из соседнего города. Они посмотрели на эту девочку. Матушка светленькая, девочка на неё похожа. Я не знала, что он батюшка, и говорю: «Вы уж её покрестите сами, мы пока не успели». А матушка мне отвечает: «Да мой муж батюшка. Так что всё сделаем». Я предполагала это, конечно, похож он на батюшку, но решила издалека начать, неудобно же в лоб спрашивать.

Мы о малышке поговорили. И я, само собой, предупредила их сразу, что девочка от ВИЧ-инфицированной матери. Они ушли.

Потом матушка позвонила: «Валентина Павловна, я не приду. Слабая я. Не смогу я на ребёнка каждый день смотреть и понимать, что малышка умирает, а я ничем помочь не в силах». Я её ну уговаривать: «Да вы что? Девочка так на вас похожа! Она вас ждёт! Вы приходите, поговорите с ней! К ней же никто не приходил, вы – первые! Она только вас ждала, и вдруг вот так!» У матушки-то, бедненькой, было состояние смятения: всё-таки ВИЧ, у них нет детей, это первый ребёнок, она и испугалась. Я ей опять: «Скоро анализы будем делать, и вы увидите: не будет никаких последствий! Так ведь часто бывает, почти всегда!»

На следующий день меня на пост вызвали, смотрю – матушка стоит: «Я пришла». А сама и глаз поднять не могла, переживала так. Она девочку взяла на руки, стала её рассматривать, говорить с ней, подержала её, положила в кроватку, села рядом и сидит. Я ей: «Вы идите, идите!» Нет, не уходит. Я снова: «Идите, девочке отдохнуть нужно». Отвечает: «Я её покормлю». Я уж специально начинаю: «Уходите!» А она не уходит. Ага, думаю, стоп! Значит, дрогнуло уже что-то! – Валентина Павловна повернулась к Вадиму и озорно улыбнулась. – И решили они девочку взять. А на днях результат последних анализов пришёл: ВИЧ не обнаружен! Ещё одно чудо!.. Не веришь, небось?

- Я верю, - глухо пробормотал потрясённый Вадим, пытаясь не выдать своего состояния.

- То-то… - глаза Валентины Павловны сияли. – Или вот журналист один к нам ездил. Известный, телевизионщик. Но я тебе не скажу, кто именно. Ни к чему это. Они с женой за мальчиком пришли, он уж больно мальчика хотел. А в палате девочка с гепатитом лежала. Они уже пошли документы подавать, чтобы сына забрать. Да только журналист тот на пороге обернулся и увидел глазки девочки через прутья кроватки… Теперь у них сын и дочка. Никакой гепатит, никакая болезнь не остановит родителей, тех, кто по-настоящему хочет детей.

Ещё девочка была, которую я потом под опеку взяла… Ой, я, наверное, полжизни потеряла с этим ребёнком! Малышке сейчас два с половиной года. Девочка сама азербайджанка, наверное, или другой южной национальности, не знаю точно. Её из роддома привезли, в бумагах написано: «Елена Бабаджановна Кулаева». Как она плакала, как кричала! Как ей, наверное, было тоскливо. Я с ней всё разговаривала: «Миленькая моя, Елена Бабаджановна, давай привыкай к русскому языку. Баба Валентина меня зовут». Поговорю с ней, отойду – дела-то не ждут. Она в слёзы. Подойду – сразу замолкает. Мгновенно. Дети все чувствуют.

А у нас тогда одна женщина лежала с ребёнком. Она на девочку посмотрела и позвонила родственникам, туда, в свою страну. И родственнице говорит: «Ты знаешь, есть девочка очень хорошенькая, приезжай!»

Та и приехала. Ей около сорока лет, сама врач, эпидемиолог. А муж на рынке здесь работает. Пришла эта родственница к нам, как увидела девочку, схватила её и говорит: «Всё, это мой ребёнок! Этого ребёнка я родила». А проблем очень много: ни гражданства, ни прописки нет. Ей и сказали, что ничего не получится. Они с мужем ко мне, попросили оформить временную опеку, чтобы ребёнка, пока они будут с документами разбираться, никому не отдали. А как я могла на себя такую ответственность взять?! Я в кабинете закрылась и молюсь: «Боже Милостивый, помоги!»

Что тут было! Она на колени перед дверью встала и рыдает: «Мне без этой девочки жизни нет!» Так и плачем: она за дверью, а я в кабинете. Отец кричит: «Валентина Павловна, спасите! Я ведь жену потеряю. У меня ребёнка нет, а теперь и жену потеряю!» В коридоре всё отделение собралось. Врачи, сёстры, санитарки, мамочки с детьми. Что тут делать? Я вышла и говорю: «Я не знаю, как вам помочь». А помочь хочется, я же мать, я же понимаю, каково это…

Ну, и прописала я их к себе и опеку оформила. Вот мы по инстанциям набегались! Я взяла отпуск за два года и занималась документами.