– Терри, милый. Милый мой, милый Терри. Ну-ка покажи, как ты любишь свою хозяйку. Ну-ка покажи.

Пес не заставил себя ждать и тут же, отчаянно виляя хвостом, облизал Джойс лицо, уши и шею.

– Терри, милый Терри, что же нам теперь делать? Что с нами будет? Ах, Терри, как же я устала.

– Может быть, – прозвучал у нее за спиной ехидный голос, – мисс перестанет обнимать, целовать этого пса и выпьет чашку горячего чая?

– Ах, миссис Барнс, как вы ко мне добры.

Джойс вскочила на ноги. Миссис Барнс была крупная, мрачного вида женщина. Но за устрашающей внешностью скрывались нежное сердце и добрая душа.

– Чашка горячего чая никому еще не повредила, – сказала миссис Барнс, выразив твердое мнение, принятое в ее кругу.

Джойс с благодарностью отхлебнула горячего напитка. Домовладелица незаметно окинула ее взглядом.

– Ну как, удачный день, мисс… Или вас следует называть «мадам»?

Джойс покачала головой, лицо ее омрачилось.

– Ох, – вздохнула миссис Барнс. – Что-то не похоже, чтобы он вообще у кого-то был сегодня удачный.

Джойс вскинула голову.

– О, миссис Барнс… Не хотите же вы сказать…

Миссис Барнс мрачно кивнула головой:

– Да, вот именно. Барнс. Опять выгнали с работы. Ну и что теперь делать?.. Чего не знаю, того не знаю.

– О, миссис Барнс… Мне нужно… Я хочу сказать, вам нужны…

– Не волнуйтесь, моя дорогая. Врать не буду, я бы рада была, если бы вам удалось что-то найти, но… нет так нет. Ну, допили чай? Дайте-ка я заберу чашку.

– Я еще не допила.

– Ага, – сердито сказала миссис Барнс. – Вы хотите отдать чай этому паршивому псу. Знаю я вас.

– Пожалуйста, миссис Барнс. Одну капельку. Вы ведь не станете возражать, правда?

– Что толку-то от моих возражений. Вы души не чаете в своем скандалисте. Чуть не укусил меня сегодня утром, чуть не укусил.

– Не может быть, миссис Барнс. Терри не кусается.

– Рычал да скалился. А я только и хотела посмотреть, можно ли починить ваши туфли.

– Он не любит, когда трогают мои вещи. Он думает, что должен их охранять.

– Скажите пожалуйста, думает! Не собачье это дело, думать. Ему место во дворе, на веревке, пусть бы охранял дом от бродяг. Вам бы отдать его, мисс, вот что я скажу.

– Нет, нет, нет. Никогда. Никогда!

– Ну, как хотите, – сказала миссис Барнс. Она взяла чашку, подняла с пола блюдце, из которого Терри успел вылизать остатки чая, и удалилась.

– Терри, – сказала Джойс. – Иди поговори со мной. Что же нам делать, солнышко мое?

Она взяла пса на руки и села в колченогое кресло. Бросила шляпку на стол и вытянулась. Положила собачьи лапы себе на плечи и нежно поцеловала черный нос и лохматый лоб. И тихо, лаская пса, заговорила:

– Что нам делать с миссис Барнс, Терри? Мы и так задолжали ей за четыре недели. Она славная, Терри, такая славная. Она нас не выгонит. Но ведь нельзя злоупотреблять тем, что у нее доброе сердце. Нельзя, Терри, нет. И почему этот Барнс не хочет работать? Вот кого я ненавижу. Только и делает, что пьет. И конечно, его выгоняют. Но ведь я-то не пью, Терри, но все равно никак не могу найти работу.

Я тебя не брошу. Не брошу. Никто не будет тебя любить так, как я. Ты старый, Терри, тебе двенадцать лет, а кому нужна старая собака, к тому же почти слепая, к тому же чуть-чуть глухая, к тому же еще с дурным… то есть, прости, с не очень, самую капельку не очень хорошим характером. Для меня ты самый замечательный, но только для меня, не для всех, понимаешь? На других ты рычишь. Это потому, что ты знаешь, что они тебя не любят. Но мы-то друг друга любим, правда, дорогой?

Пес нежно лизнул ее в щеку.

– Поговори со мной.

Терри издал тихий, протяжный, похожий на вздох звук и ткнулся носом ей за ухо.

– Ты ведь веришь мне, правда, мой ангел? Ты ведь знаешь, что я никогда тебя не покину. Но что же делать? Самое время придумать что-нибудь, Терри.

Она глубже устроилась в кресле, прикрыла глаза.

– Помнишь, Терри, как мы были счастливы? Мы с тобой, и с Майклом, и с папой. Ах Майкл, Майкл! Это был его первый отпуск, а перед тем как вернуться во Францию, он решил сделать мне подарок. Я еще сказала ему, чтобы не выдумывал. Мы тогда жили за городом, и все вышло так неожиданно. Он велел мне выглянуть в окно, а там был ты и прыгал на длинном поводке. Тебя держал такой маленький человечек, от которого пахло собаками. Как он смешно разговаривал: «Он сокровище. Только посмотрите, мадам, ну разве он не картинка? Я так и знал, что как леди и джентльмен только его увидят, то сами скажут: «Он просто сокровище!»

Он все время приговаривал: «Сокровище», и потом первое время мы так и называли тебя, Сокровище. Ах, Терри, какой ты был славный щенок – крохотная головка, нелепый хвостик. Потом Майкл вернулся во Францию, а я осталась с тобой, и ты был у меня самой лучшей собакой на свете. Помнишь, как мы вместе читали письма от Майкла? Ты их нюхал, а я говорила тебе: «Это от хозяина», и ты все понимал. Мы были такие счастливые, такие счастливые. Ты, я и Майкл. А теперь Майкла нет, ты стал старый, а я… я так устала, что у меня нет сил быть храброй.

Терри лизнул ее в щеку.

– Ты был со мной, когда пришла телеграмма. Если бы не ты, Терри… Если бы у меня не было тебя…

Она замолчала.

– Мы с тобой всегда были вместе… Все удачи, все неудачи мы всегда делили… Неудач у нас было больше. А теперь это уже даже не неудача. У нас никого, только тетушки Майкла, но они-то думают, будто у меня все в порядке. Они не знают, что Майкл все проиграл. И мы никому не скажем. Мне все равно, почему он это сделал. Не бывает людей, которые не совершают ошибок. Нас с тобой он любил, Терри, и это самое главное. Его родственники все время на него сердились и все время за что-то ругали. Не дадим им нового повода. Но как же мне хочется, чтобы и у меня были родственники. Совсем без них очень плохо.

Терри, я ужасно устала… И очень хочется есть. Невозможно поверить, что мне всего двадцать девять… Кажется, будто все шестьдесят девять. И я совсем не храбрая, я только делаю вид. И в голову лезут ужасные мысли. Вчера я прошла пешком до Илинга, хотела зайти к кузине Шарлотте. Подумала, если прийти в половине первого, она оставит меня на обед. Но когда я уже дошла до дома, я почувствовала себя такой попрошайкой. И не смогла зайти. Я повернулась и ушла. Ужасная глупость. Нужно либо попрошайничать до конца, либо даже не пробовать. У меня, кажется, нет характера.

Терри снова вздохнул и ткнулся черным носом ей в глаз.

– У тебя все такой же славный носик, Терри, холодный, как мороженое. Ах, как же я тебя люблю! Я не в силах расстаться с тобой. Не в силах тебя отдать. Не могу, не могу, не могу…