– Все очень просто. Имя у них итальянское, происхождение, конечно, тоже, но уже старый Амальфи родился в Америке. Действует он всегда одинаково. Приезжает в Европу, знакомится с известным в деловых кругах человеком, который занимается драгоценностями, представляясь при этом настоящим именем какого-нибудь американского бизнесмена, и выкидывает очередной фокус. На этот раз он приехал затем, чтобы похитить «Утреннюю звезду». Чудачества Пойнтца хорошо известны. Роль дочери Литерна сыграла Мария Амальфи – удивительное создание, ей по меньшей мере лет двадцать семь, а до сих пор почти всегда играет шестнадцатилетнюю девочку.

– Эва! – ахнул Ллевеллин.

– Вот именно. Третий же член банды исполнил роль официанта. День, если помните, был праздничный, дополнительные руки в ресторане были нужны. Впрочем, эти люди могли и заставить кого-нибудь не выйти на работу. Таким образом, они подготовились. Эва вызвала старого Пойнтца на спор, и он сделал то, что и накануне. Пустил бриллиант по кругу, а когда тот попал к Литерну, Литерн подержал его у себя до тех пор, пока официанты не вышли. А когда они вышли, вместе с ними исчез и камень, который Пьетро приклеил жевательной резинкой к тарелке. Очень просто!

– Но я видел камень после их ухода.

– Нет, вы видели стекляшку, подделку, правда, хорошую. Достаточно хорошую, чтобы при беглом взгляде она могла сойти за драгоценный камень. Вы ведь сами сказали, что Штейн едва на него взглянул. Потом Эва бросила камень на пол, столкнула бокал и разом раздавила ногой и бокал, и подделку. И для всех остальных бриллиант исчез самым непостижимым образом. Разумеется, и она, и Амальфи, – оба легко согласились на обыск.

– Э-э… Я… – Эван лишь покачал головой, не в силах произнести ни слова. Потом спросил: – Вы сказали, будто узнали их по описанию внешности. Неужели они уже проделывали такой фокус?

– Не совсем такой, но похожий. Больше всего меня сразу заинтересовала девочка, Эва.

– Но почему? Я ее ни на секунду не заподозрил. И никто не заподозрил. Она выглядела… таким ребенком.

– В этом и состоит главный талант Марии Амальфи. Она больше похожа на ребенка, чем настоящий ребенок. А потом, пластилин! Спор возник, казалось бы, неожиданно, и тем не менее пластилин оказался у малышки с собой. Что уже похоже на умысел. Потому, услышав о пластилине, я лишь укрепился в своих подозрениях.

Ллевеллин поднялся.

– Мистер Паркер Пайн, я вам бесконечно обязан.

– Моей классификации, – промурлыкал мистер Паркер Пайн. – Моей классификации преступных типов, это очень интересно.

– Сообщите мне, сколько я вам должен… э-э…

– Счет будет весьма умеренный, – сказал мистер Паркер Пайн. – И проделает не слишком большую дыру в ваших сбережениях, добытых… честным трудом на скачках. Но знаете ли, молодой человек, на мой взгляд, в будущем вам лучше было бы оставить игру. Лошадь, знаете ли, очень ненадежное животное.

– Что верно, то верно, – сказал Эван.

Он пожал мистеру Паркеру Пайну руку и вышел из кабинета.

Взял такси и назвал адрес Дженет Растингтон.

Жизнь снова была прекрасна.